Садовод - [17]

Кроликов перечитывал протокол сегодняшнего допроса Анастасии Волковой. Когда ему сообщили, что нашелся человек, воочию видевший Садовода, он обрадовался: еще бы, такая зацепка! Однако радость оказалась преждевременной. Девушка не смогла назвать ни одной особой приметы, ни одной характерной особенности парня, который провожал ее через парк культуры и отдыха. Ее показания были буквально пропитаны словами «возможно», «может быть» и «мне показалось». Короче, сплошная неуверенность. Даже возраст незнакомца она определила с огромным разбросом, от двадцати до тридцати лет. Не впечатлял и фоторобот, составленный с ее слов. Получился какой-то свиноподобный дегенерат, безносый и безгубый, с растекшимися чертами лица. Верхнюю часть головы свидетельница вообще не смогла описать: кепка помешала.

Чем больше Николай Григорьевич размышлял над ситуацией, тем больше он сомневался, что парень в кепке имеет какое-то отношение к Садоводу. Совершенно не похожие стили поведения. Садовод совершил три убийства и сумел не оставить следов и не засветиться ни перед очевидцами, ни перед камерами, и вдруг за день до четвертого убийства повел себя так глупо, так нелепо… Старший следователь Кроликов никогда не считал, будто факт психической ненормальности можно использовать для объяснения любых странностей поведения. Дескать, так он же безумный маньяк, какую логику вы ищете в его действиях! Нет, не так. Логика должна быть. Некий субъект убивает людей, наказывая их за грехи, и оставляет возле трупов пластинки в форме яблока. Безусловно, это говорит о наличии у него глубокой умственной патологии. Но вместе с тем он проявляет осторожность и даже некоторый профессионализм, стало быть, не желает быть пойманным. И вот в этом смысле его можно считать вполне нормальным, потому что стремление избежать ответственности за содеянное как раз и является нормой для любого преступника. Так зачем же, черт возьми, ему понадобилось светиться перед Анастасией Волковой? Почему он пугал ее, вместо того чтобы заколоть ножом?

Поразительное получается совпадение. Парень в кепке выслеживал одну девушку в парке, а Садовод в том же парке убил совсем другую девушку. Реально?

Умный человек обязан сомневаться. Николай Григорьевич Кроликов был умен, поэтому никогда не спешил делать «единственно правильный» вывод. В данном случае право на существование имели обе версии. Парень в кепке может оказаться Садоводом, а может и не оказаться. И расследование нужно вести по обоим направлениям.

***

Предстоящий разговор со своим непосредственным начальником Сергей Волков продумал заранее, однако вовсе не был уверен в успешном исходе дела. Подполковник Грушин отличался весьма тяжелым характером. Во-первых, Сергей за полгода ни разу не видел своего начальника улыбающимся, а это уже говорило о многом. Во-вторых, Павел Иванович Грушин со всеми сослуживцами вел себя подчеркнуто холодно и отстраненно, избегая разговоров на любые темы, не связанные с работой. В-третьих, у него был весьма своеобразный стиль руководства: любое действие подчиненных он воспринимал как несусветную глупость и обязательно подвергал словесной критике. Казалось, он искренне полагал, что если вдруг его сотрудник совершил правильный и грамотный поступок, то это лишь потому, что хотел поступить абсурдно и безграмотно. Дескать, счастливая случайность помогла. Свое снисходительное пренебрежение Грушин умел выражать не только словами и жестами, но и красноречивыми взглядами. Ко всем сотрудникам он обращался исключительно на «вы», но воспринималось это не как проявление уважения, а как стремление максимально дистанцироваться от них.

Обижались на него редко. А если и обижались, то только новые сотрудники, пришедшие в отдел в последнее время. Те же, которые работали давно, помнили Грушина совсем другим человеком. И знали о страшной трагедии, случившейся в его жизни два года назад. Для недавно устроившихся офицеров вроде Сергея Волкова тоже не было тайной, что жена и дочь подполковника погибли в результате несчастного случая. Но они знали об этом только по рассказам и были гораздо менее склонны оправдывать поведение Грушина его семейными бедами.

К Волкову он относился особенно прохладно. Во-первых, новый сотрудник, не успевший себя проявить. Во-вторых, сотрудник этот, бывший армейский офицер, не имеющий никакого опыта работы в органах внутренних дел, пришел сразу в уголовный розыск, на должность оперуполномоченного, и это во время повальных сокращений и оптимизаций!.. При всех недостатках своего характера Павел Иванович был неглуп и подозревал, что здесь дело нечисто.

В среду, после традиционного утреннего совещания, Сергей задержался в кабинете начальника. Грушин начал было собирать разложенные на столе бумаги, но тут же поднял голову и недовольно взглянул на Волкова.

— Вам опять что-то непонятно, — без вопросительных интонаций произнес он, и прозвучало это как обвинение в клинической тупости.

— Нет, Павел Иванович, я по личному вопросу. Точнее, по рабочему, но связанному с личными обстоятельствами.

— А вы более точно формулировать свои мысли можете? — поморщился Грушин.