Сад вечерних туманов - [121]
— Нет. Мы проделаем это тут. Прямо тут. В этой комнате, — говорю. — Незачем напускать на себя смущенный вид, Тацуджи. Мы оба — взрослые люди. И достаточно насмотрелись на обнаженные тела.
— Я бы предпочел, чтобы присутствовал кто-то еще, чтобы не могло возникнуть никаких пересудов… э-э…
Его пальцы теребят узел галстука.
— В нашем-то возрасте? Вот уж точно — нет. Или мне следует почувствовать себя польщенной оттого, что, по-вашему, есть хотя бы возможность, что я смогла бы… изменить ваши предпочтения?
Я делаю роскошный сладострастный вздох, наслаждаясь его смущением.
— Хорошо, Тацуджи. Я подыщу кого-нибудь. Кто выступит в роли компаньонки.
Я смеюсь — на душе радость.
— Какое старомодное словечко: компаньонка, вы не находите?
— Когда я исследовал жизнь и творчество Аритомо-сэнсэя, кое-что меня озадачивало.
— Что именно? — смешливость моя пропадает, ей на смену приходит осмотрительность. — Несообразности?
— Нет. По сути, совсем наоборот. Все, выясненное мною о его жизни, представлялось естественным и все же как будто… созданным искусственно. Это было похоже… знаете, это походило на прогулку по саду, созданному мастером-ниваши.
— Возьмите, к примеру, вражду между Томинагой Нобуру и им, — добавляет он. — Они были добрыми друзьями еще с мальчишеских лет.
— Так часто бывает, что друзья детства ссорятся, когда подрастают.
Тацуджи на мгновение задумывается. Он просит меня подождать, покидает кабинет и возвращается через несколько минут со своим портфелем. Открывает его и достает черный мешочек. Развязывает на нем шнурок и вынимает блестящий металлический предмет. На секунду я представила его вынимающим крючок, застрявший в пасти рыбы. Тацуджи кладет предмет мне на ладонь.
Серебряная брошь, размером с десятицентовую монету, выполненная невыразимо искусно и изящно.
— Что за цветок? — спрашиваю, вертя ее в пальцах.
— Хризантема. Такие броши император вручил избранной группе людей во время Тихоокеанской войны.
— С какой целью? — я усаживаюсь в одно из кресел розового дерева.
— Вы когда-нибудь слышали про «Золотую лилию»?
Брошь поблескивает на складках моей затянутой в перчатку ладони.
— Нет.
— Это название одного из стихотворений нашего императора, — говорит историк. — «Кин но йури»[241]. Прекрасное название, не так ли, для одного из самых худших преступлений моей страны во время Тихоокеанской войны? Было это в 1937-м, после нашего нападения на Нанкин. Чиновников во дворце обеспокоило, что армия присваивает себе военные трофеи. Для того чтобы и высшие власти империи получили свою долю добычи, был разработан план. Он получил название «Золотая лилия».
Операцию осуществляла не армия, объясняет Тацуджи, ею руководил принц Чичибу Ясухито, брат императора. Помогали Чичибу и некоторые другие принцы.
— У них были свои бухгалтеры, финансовые советники, эксперты по предметам искусства и антиквариата, работавшие под началом этих принцев. Многие из экспертов были связаны с троном кровным родством или через супружество, — говорит Тацуджи. — «Золотая лилия» разослала своих шпионов по всей Азии для сбора сведений о сокровищах. Все, что стоило забрать, было забрано, информация скрупулезно учитывалась.
— Словно бы составлялся каталог для компании-аукциониста, — замечаю я.
— Хай. Очень эксклюзивной компании-аукциониста. Когда имперская армия прочесывала Китай… Малайю и Сингапур… Корею, Филиппины, Бирму… Яву и Суматру, за ней по пятам шли члены «Золотой лилии». Они знали, где искать, и похищали все, до чего добирались: нефритовые и золотые статуи Будды из древних храмов, изделия, имеющие культурную ценность, и антиквариат из музеев, драгоценности и золото, припрятанные богатыми китайцами, которые не доверяли банкам. «Золотая лилия» опустошала королевские коллекции и национальные достояния. Она забирала золото и серебро в слитках, бесценные произведения живописи, резьбы, керамики и бумажные средства разных валют.
— Все это отправлялось в Японию?
Взгляд Тацуджи устремился в точку, далеко отстоящую во времени.
— «Золотая лилия» поняла, что переправлять похищенное в Японию опасно, как только началась война. Пугало еще и то, что в случае, если мы будем оккупированы иностранными державами, у «Золотой лилии» не будет доступа к этим сокровищам. Безопаснее оказалось не переправлять добычу в Японию, а спрятать ее на Филиппинах. Были посланы шпионы, чтобы разведать подходящие места для хранения на островах Минданао и Лусон. Как только армия захватила эти острова, туда прибыла «Золотая лилия».
— Тут, в Малайе, «Золотая лилия» действовала?
— На Пенанге и в Ипохе работали фабрики по переплавке золота и серебра, похищенного из семейных тайников и у банков, — говорит Тацуджи. — Вполне возможно, что управляла ими «Золотая лилия».
— А ценности, добытые в Малайе, тоже тогда были отправлены на Филиппины?
— Да.
— Чрезвычайно рискованно было перевозить добычу по морю.
— Флотилия «Золотой лилии» была замаскирована под зарегистрированные госпитальные суда. Самолеты и боевые корабли союзников, наткнувшись на них, распознавали флаги, сверяли регистрационные номера и оставляли суда в покое.
