Сад Персефоны - [37]

— Держись, Ники! Это всего несколько минут! — В то же мгновение он нашел мою руку и добавил: — Все в порядке, Стейси!

— Да, — отозвалась я приглушенным голосом. Теплое пожатие его руки вызвало у меня дрожь. Затем темнота внезапно рассеялась и лодка оказалась в освещенном голубым светом гроте.

Это было необыкновенное место. Противоположную сторону пещеры едва можно было различить. Я села, вытирая пыльные ладони. Высокий потолок был изогнут, как в соборе, а сталактиты, висевшие по сторонам, напоминали какую-то фантастическую готическую резьбу. Мы выпрямились в лодке, оглядываясь вокруг. Казалось, что странный голубой цвет грота менялся, становился все более глубоким, более насыщенным, пока совсем не охватил нас сверкающим светом.

Лодочник поднял весло и тронул поверхность воды. При этом движении освещение снова переменилось, бросая струящееся отражение на скалу и стены так, что на какое-то мгновение голубой оттенок исчез и его сменили опаловый, розовый, золотой и фиолетовый. Затем, когда все снова успокоилось, глубокая, незабываемая лазурь вернулась и заполнила всю пещеру.

Наконец настало время возвращаться. Снова нужно было проплыть под пугающим утесом над головами. Мы опять распростерлись на дне лодки, но на этот раз были готовы к этим нескольким мгновениям в слепящей темноте — ощущению, которое уносилось темными водами подземной реки. Эти мгновения быстро миновали, и мы оказались под внешней аркой, которая вела в открытое море.

— Ну что, ты ожидала такое? — спросил меня Пол, когда мы стали приближаться к причалу.

— Это было поразительно, неправдоподобно, прекрасно! Правда, Ники?

Ники кивнул. Он был несколько подавлен впечатлением, которое его взволновало и одновременно испугало. Только оказавшись на суше, он начал прыгать, вертеться и снова болтать, рассказывая Гермионе и доктору Сикилианосу о чудесах, которые он увидел. Доктор засмеялся и отмахнулся от него. Мы смотрели, как они спускаются в лодку и отчаливают, потом помахали им вслед.

Появились Василис и Мария, медленно спускавшиеся по крутой тропинке, которая вела от причала в горы. Мария обмахивалась платочком, опираясь на каменистую стену, отделявшую часть причала.

— Так жарко! Я просто изнурена! Мы прошли совсем немного, не пытаясь подняться на самый верх, но даже оттуда, — она подняла свою полную руку и показала на маленькое плато где-то посредине утеса, — даже оттуда открывается великолепный вид!

Василис улыбнулся:

— Здесь нужны ослики, чтобы поднять нас наверх, как на Санторине.

Мария энергично помотала головой:

— Бедные ослики! Будто бы нашелся такой, который мог бы поднять меня! Я не смогла бы быть такой жестокой с бедным животным! — Она посмотрела на меня: — Но ты, Стейси, должна туда пойти. Оттуда видны маленькие острова — их множество, и они лежат на воде, как драгоценные камни!

Я не успела ответить, как Пол сказал:

— Да, мы сейчас поднимемся туда. Верно, Стейси?

Я инстинктивно отпрянула:

— Я… я не знаю. Слишком жарко, и для Ники это будет утомительно.

Я отвела взгляд от Пола и увидела, что Василис смотрит на нас, внимательно прищурясь. Он протянул мне черный зонтик, который нес до того над Марией и собой. Потом сказал:

— Конечно, вы должны пойти и полюбоваться видом. Возьми вот это, он укроет тебя от ослепительного солнца. Мы с Марией возвращаемся на яхту и возьмем с собой Никоса. Шлюпка вернется за вами, за Димитри и Гермионой, когда они возвратятся из грота.

— А нельзя ли нам всем вернуться сейчас? — спросила я в некотором замешательстве. — Я так хочу пить!

Василис сурово наклонил голову:

— Я был бы благодарен, если бы вы подождали остальных. Оставить их одних было бы невежливо. В то же время мне хочется отвести Марию назад. Как вы заметили, эта жара ей тяжела. — Он обернулся и показал жестом на большую плетеную корзину для пикника, стоявшую в тени стены. — Там достаточно освежающего для всех нас. Может быть, ты, Пол, позаботишься о Стейси?

— Я тоже хотел бы попить! — сказал Ники, проталкиваясь вперед.

— И тебе сейчас дадут, — заверил его Василис с улыбкой. — Там есть вино, минеральная вода, лимонад. Там есть и еда, если вы проголодались.

Все отрицательно покачали головами, даже Ники. Пол наполнил серебряные чаши холодным, как лед, лимонадом, и мы с благодарностью выпили его.

— А теперь — на судно, — объявил Василис. — Идем, Никос, тебе понравится еще одна поездка по морю, я уверен. Твоя мама немного прогуляется, прежде чем вернуться на яхту. — Он положил руку внуку на плечо и мягко подтолкнул его вперед.

Ники оглянулся на меня:

— Ты не идешь, мамочка?

Я поймала взгляд Василиса и заметила, что он слегка нахмурился. Как и всегда, я капитулировала, не желая, чтобы Ники выглядел совсем ребенком, а я сама — матерью, которая трясется над ним.

— Не сейчас. Но я скоро приду. Иди с дедушкой и тетей Марией. К обеду я вернусь к тебе.

Мария сказала ему что-то на ухо, и Ники улыбнулся и взял ее за руку. Когда шлюпка заплясала у причала, один из матросов протянул руки и, подняв Ники, опустил его на дно лодки. Потом повернулся для того, чтобы помочь Марии и Василису спуститься.

Я смотрела вслед удаляющейся шлюпке, которая скользила по мерцающей воде по направлению к яхте, чувствуя себя потерянной, потому что была оставлена наедине с Полом. А за этим чувством скрывалось нечто другое. Неужели это была радость или счастье?