Сабля князя Пожарского - [17]

— Исполню, коли велишь, — отвечал несколько удивленный поручением Чекмай. — Только возок наш… Подойдет ли для княжны?..

Возок был стар, и Чекмай собирался к следующей осени раздобыть новый.

Княгиня посмотрела на мамку.

— Так нам хоть на старой кляче верхом, лишь бы поскорей оттуда уехать, — сказала мамка. — Беда, беда!

В возок заложили возника, на облучок сел Пафнутьич, на другого возника вскочил верхом Чекмай, с ним пошли пешком Дементий — пожилой мужичище той породы, что бычка могут на плечах унести, и Стенька — тоже крепкий детинушка.

Дементия Чекмай раздобыл в Новгороде — тот был ведомым кулачным бойцом, не раз стаивал в стенке, в самом челе, хотя бойца-надежи, что прорывает с налету стенку противника, из него не получилось, чересчур тяжел для быстрого бега. Решив, что такой кулак величиной с горшок-кашник на войне непременно понадобится, Чекмай сговорился с ним и увел его с собой. И точно — в поиск Дементий не ходил, был изрядно велик и неповоротлив, а при князе состоял и однажды этим самым кулаком насмерть зашиб подосланного убийцу.

А пока запрягали одного возника и седлали другого, мамка Манефа Григорьевна все обсказала.

Княжна в Смуту потеряла родителей, жила при бабке, а та возьми да и помри. В тот же день часть дворни разбежалась — ушли дворник, истопник, кухарка с мужем. Близкой родни не осталось, одну Вассушку в терему оставлять негоже. Опять же — положил на нее глаз некий молодец и вбил себе в голову, что непременно должен ее увезти. Пока бабка была жива — он не осмеливался, а теперь девицу и защитить некому. Григорьевна и побежала к княгине Пожарской…

— Кабы у нас государыня была! — говорила она Чекмаю. — Так нет государыни, государя никак не женят. А заведено — при царице живут боярышни-сиротинушки, учатся рукодельям и Закону Божию, и она их замуж выдает. Была бы государыня — я бы ей в ноженьки пала: забери Вассушку, спрячь ее! А государыни-то и нет…

— Да, тут у нас сущая беда, — согласился Чекмай.

О том, как молодой государь пожелал жениться по собственному выбору, да злые люди помешали, вся Москва знала. Великая инокиня Марфа, не пожелав видеть невесткой Марью Хлопову, сейчас, сказывали, избрала княжну Марью Долгорукую. С этим делом уже следовало спешить — молодца стараются обыкновенно женить лет в двадцать, а государю — двадцать восемь, поди.

Замысел мамки был весьма неглуп — в палатах князя Пожарского девица была в полной безопасности. А для княгини это — богоугодное дело.

Мамку посадили в возок, Чекмай подбоднул коня каблуками, и они неторопливо двинулись к Дмитровке. Там совсем недавно начали заводить дворы знатные люди, а зотовский был выстроен при царе Борисе, благосклонном к князьям Зотовым, не настолько родовитым, чтобы мешать ему в его замыслах.

Когда подъезжали — Чекмай услышал заполошные крики. Услышала их и мамка Григорьевна.

— Это он, ирод проклятый, это он! — завопила мамка.

Чекмай редко брал с собой саблю, а вот хороший персидский клинок и летучий кистень дома не оставлял. Он спешился и, спросив у мамки, где может быть княжна, побежал, скользя по раскисшему двору, к терему, Дементий со Стенькой — следом.

Это действительно был попытка похищения. Неведомый молодец привел четверых товарищей, в переулке их ждал возок. Княжну, заткнув ей рот, уже несли на руках к тому возку. Сенные девки уже и визжать не могли — дыхание иссякло. Одна стояла, привалившись к стене, другая сидела на ступеньках крыльца.

— Совсем сдурели! — сказал Чекмай, заступая похитителям путь. — Смута давно кончилась, а вы еще колобродите!

Летучий кистень в опытных руках — очень неприятное орудие. В бою не на жизнь, а на смерть, им можно так благословить противника в висок, что — со святыми упокой. Чекмай же, шагнув вперед и в сторону, хорошо треснул одного из похитителей по плечу. Судя по крику — сломал какую-то кость. Дементий, тоже бывший при кистене, даже не стал вытаскивать рукоять из-за пояса — обошелся кулачищами. Стенька же подхватил княжну и не дал ей упасть в грязь.

На него наскочил долговязый детинушка, попытался выхватить перепуганную княжну, однако Чекмай это затею разгадал. Он ловко перехватил руку противника, вывернул и уложил детинушку рожей в слякоть.

Девушку закинули в возок к мамке, возок покатил прочь, а Чекмай с товарищами остались прикрывать отступление. Но похитители разбежались.

— Сопливцы! — презрительно сказал Стенька. — Боя не видывали, а туда же…

— Возвращайтесь на княжий двор, да с бережением, — велел Чекмай, — а я поеду охранять возок. Как быть с дворней — пусть княгиня решает.

Когда добрались до Лубянки, когда возок въехал в распахнутые ворота, Чекмай спешился у крыльца и кинул повод парнишке Фролке.

— Пафнутьич, поближе, поближе подводи! — крикнул он.

— Не получается! — отвечал Пафнутьич.

Делать нечего — Чекмай по грязи подошел к возку.

— Не дрожи, княжна, я тебя на руках донесу, — сказал он. — Держись за меня крепче. Потом доставим тебя, Григорьевна.

На гульбище вышла княгиня с юными княжнами и комнатными женщинами.

— Неси прямо ко мне, — велела княгиня.

— Не могу, у меня сапоги — чуть не по колено в грязи.

— Ничего, девки полы отчистят.