С. Ю. Витте - [110]
Конечно, я был далек от того, чтобы поддаться на такой блеф, уже потому, что это с давнего времени было излюбленным приемом как раз у русских. Однажды в конце дня, после довольно энергичной дискуссии, не приведшей ни к какому соглашению, Витте прислал ко мне одного из своих секретарей, чтобы узнать у меня, в какое время отходит завтра скорый поезд из Нордейха, конечной станции, расположенной против острова Нордернея, в Берлин. Через час я ответил ему, что я дал распоряжение о предоставлении ему от Нордейха до Берлина салон-вагона в расчете на длинное путешествие, которое ему предстоит еще от Берлина до Петербурга. К мысли об отъезде он больше не возвращался.
Заключением торгового договора с Россией мы застраховали себя от опасности хозяйственной изоляции Германии. Установление полного доверия и дружественных отношений между мною и самым выдающимся государственным человеком Российской империи являлось для нас побочной выгодой, которой не следовало пренебрегать.
Бюлов Б. Воспоминания / пер. с нем.; под ред. и с предисл. В. М. Хвостова. М.; Л., 1936. С. 271–274.
Л. М. Клячко (Львов)
За кулисами старого режима
<…> 12 декабря 1904 г. на Комитет министров, председателем коего состоял С. Ю. Витте, специальным указом была возложена разработка проектов реформ государственного строя в России.
Сделано это было под влиянием все нараставшего общественного движения, которое стало пугать растерявшегося Николая II.
Я тогда впервые заехал к С. Ю. Витте как журналист.
С. Ю. Витте принял меня очень любезно. Он имел оживленный вид, говорил с большим воодушевлением. Было очевидно, что он придавал деятельности комитета большое значение. Он уже тогда говорил, что придется войти в сношения с общественными деятелями. В нем кипела жажда работы.
Взяв с меня слово, что я о нашей беседе не буду печатать, он подробно высказал свой взгляд на общее положение вещей. Говоря о современных правительственных деятелях, он давал довольно меткие характеристики, подчас в таких выражениях, которые не вполне удобны для помещения в печати. Перед уходом я попросил у него разрешения заезжать к нему после заседаний комитета, для того чтобы получать сведения о ходе деятельности этого учреждения.
С. Ю. Витте сказал, что он охотно будет давать все сведения, даже разрешил получать их от него также и по телефону, но поставил два условия: 1) он будет давать сведения только в том случае, если до обращения к нему я каждый раз буду иметь сведения о занятиях комитета, хотя бы самые общие, из другого источника. Ему нужно было иметь доказательство, что я имею сведения не только от него одного; 2) чтобы я не ссылался в печати на него.
Оживление Витте вскоре пропало. Уже после первых заседаний я, заехав однажды к Витте, нашел его в удрученном состоянии, не было ни бодрости, ни кипения. Выяснилось, что отношение верхов к комитету отрицательное. Николай II даже уклонялся от докладов председателя комитета. О царе Витте говорил с необычайным раздражением, а деятельность комитета охарактеризовал словом, знаменующим известный, свойственный юношам порок.
Раза два или три после этого я посетил Витте. Он производил удручающее впечатление и имел, я бы сказал, какой-то пришибленный вид.
Все его лицо, вся его фигура выражали угрюмость и озлобленность. Он в буквальном смысле слова страдал. О современных деятелях бюрократии отзывался с исключительной злобной грубостью. Во время разговоров он ходил большими шагами по кабинету. Было ясно, что он задыхается в тоске по делу и власти. Будущее России он рисовал в самых мрачных красках. Он предвидел крупные и тяжкие последствия от этой «маленькой войны», которую «затеяли жулики и ведут идиоты».
В то же время он говорил охотно. Отводил ли он душу или он просто через меня хотел напомнить о себе общественным деятелям, на которых он сильно рассчитывал? Наши беседы затягивались. Вместе с угрюмостью в нем была видна надежда. Предвидел ли он или просто чувствовал, что ему еще придется сыграть роль, но он постоянно говорил на тему об общественном мнении, об общественных деятелях. Бывая у него, я каждый раз получал впечатление, что он доволен моими визитами; подробно расспрашивал о настроениях. <…>
Клячко (Львов) Л. М. За кулисами старого режима (воспоминания журналиста). Т. 1. Л., 1926. С. 117–120.
И. В. Гессен
В двух веках: жизненный отчет
[В 1904–1905 гг.] мне довольно часто приходилось бывать и подробно беседовать с Витте. Поводом к знакомству послужил сборник «Нужды деревни», экземпляр коего я ему послал с благодарственным письмом за доставленные нам материалы С<ельско>х<озяйственного> совещания. По проискам Плеве оно тогда было уже закрыто, и крестьянский вопрос передан в ведение исконного врага Витте – Горемыкина. Витте пригласил меня к себе и поразил не свойственной тогдашним сановникам непринужденной простотой, переходившей в грубоватые манеры, и демонстративной откровенностью, желанием отгородиться от того, что вокруг совершается, в особенности от Плеве и от войны, которую он тщетно старался предотвратить
