С высоты птичьего полета - [103]

Она кивнула, но они оба понимали, это недобрый знак. Внезапно задняя дверь фургона распахнулась. Яркий солнечный свет хлынул внутрь и почти ослепил их, в силуэтах людей они опознали немецких солдат с нацеленными на них винтовками.

– Выходите. Выходите, вы оба.

Ошеломленные, они выбрались из фургона, и Майкл, взглянув на Гельмута, сразу понял, что тот никогда не собирался дарить им свободу.

Неожиданно, Гельмут выпалил:

– Он еврей; вот этот, вот еврей! Он угрожал мне и заставил мою девушку спрятаться с ним внутри фургона, иначе он угрожал меня убить.

Глаза Гельмута обезумели от лжи, голос стал высоким и пронзительным. Майкл посмотрел на Эльке, в ее глазах читалась дикая смесь страха и возмущения.

Она повернулась к Гельмуту:

– Как ты смеешь, Гельмут? Как ты можешь быть таким жестоким?

Вдруг двое солдат схватили Майкла и грубо потащили его к зданию на контрольно-пропускном пункте, а другой солдат сжал руку Эльке.

– Она пойдет со мной, – крикнул Гельмут. – Она не виновата, это моя девушка! – жалко звучал его голос.

Даже объятая ужасом Эльке нашла слова и зло выговорила:

– Это не мой мужчина. Я его не знаю. И видно, не знала его никогда.

То, что случилось потом, произошло так стремительно, что Майкл на мгновение усомнился в происходящем. Он повернулся, чтобы взглянуть на Эльке, ее поспешные движения привлекли его внимание. Он увидел, как она борется с офицером, который держал ее за руку. Вероятно, охранник решил, что у него более легкая пленница и не держал ее достаточно крепко.

Вдруг она резко развернулась к своему захватчику и выхватила у него винтовку, а затем ударила оружием по его черепу, после чего он рухнул на землю. Двое охранников, державших перед ней Майкла, повернулись, и на секунду время замерло, пока они, ошеломленные, стояли, наблюдая за сценой.

Замерло все, кроме Эльке. Она мастерски направила винтовку на одного из солдат, державших Майкла, и тут раздался выстрел, сопровождаемый криком человека, схватившегося за живот. От боли тот рухнул на колени и простерся вперед. Пока другой охранник потянулся за оружием, чтобы выстрелить в Эльке, он на секунду отпустил Майкла.

Она заорала ему:

– Беги, Майкл, беги!

Она бросила винтовку и побежала прочь от контрольно-пропускного пункта. Майкл, освободившись, от хватки охранника, помчался за ней.

– Эльке, Эльке, стой! Мы не сможем убежать. Им нужен я, а не ты. Пожалуйста, вернись.

Но Эльке продолжала бежать. Это был чудесный день, в вышине сияло солнце, и она бежала вприпрыжку через поле с высокой травой, с чувством, что мчится к самому краю Голландии, и, когда Майкл бежал за ней, ему казалось, что в этом пейзаже было что-то вечное. Его мысли на мгновение вернулись к их первой встрече, когда они мчались по улицам Амстердама на ее велосипеде, она смеется и ее голова откинута назад, и он на скорости крутит педали, ветер треплет их волосы, и на мгновение он задался вопросом, выживут ли они, если нацисты их отпустят.

Раздались два выстрела, и он увидел, как ее тело рухнуло на землю. Ужас, зародившийся в животе, пронзил его тело животным криком, в котором он не узнал собственного голоса. Добежав до места, где она упала, он рухнул на колени и посмотрел в ее глаза, полные тревоги и боли. Он притянул ее к себе.

– Нет! Эльке, нет! – он еще крепче прижал ее к себе, пытаясь пальцами остановить кровь, хлещущую из раны в ее груди, но понимал, это бесполезно. Ее дыхание участилось, стало прерывистым, он видел, как жизнь ускользает из нее.

Где-то вдалеке он услышал, как кто-то кричит ему, кричит, чтобы он бросил ее, вернулся, или они тоже застрелят его. Ему было все равно, все равно, только бы вглядываться в ее прекрасное лицо.

– Я люблю тебя, Эльке, – прошептал он.

Она легонько кивнула, не в силах ничего сказать.

Он знал, что они близко к границе, и не сомневался, что рядом войска Союзников, а может даже и врач. Он нежно взял ее на руки и понес, пробираясь через траву, когда сердитые голоса снова окликнули его.

Раздался еще один выстрел, и пронзившая тело боль оказалась невообразимой. Он и не знал, что существует такая боль, которая взрывается изнутри. Он упал на колени, задыхаясь, понимая, что в него тоже кто-то стрелял. Но он не отпустил ее. Крепко держа ее, он прижимался к ней, они умрут вместе. Это продлится всего мгновение, сказал он себе, и вся боль и все страдания исчезнут. И он будет с Эльке вечно.

Он упал вперед, все еще крепко обнимая ее, и последнее, что осталось в его памяти прежде, чем он отключился, было ее прерывистое дыхание в его ухе, когда она прохрипела:

– По крайней мере, мы снова обрели друг друга. И я скорее умру в твоих объятиях, чем буду жить без тебя.

Глава 54

С уходом Майкла звенящее одиночество, которое Йозеф чувствовал после смерти Сары, вернулось и продолжало мучить его. Все вокруг болезненно напоминало о нем, и он чувствовал себя опустошенным и потерянным. Исчезновение Ингрид после обыска в его доме усилило его тревогу, и, хотя он расспрашивал и искал ее, нацисты вели себя так, словно ее никогда не существовало. Но больше всего его волновало исчезновение Майкла. Он бродил по дому, в основном по ночам, вспоминая все, через что они вместе прошли.