С тобой мое сердце - [36]

Слезы снова потекли по ее щекам, и, видя это, он наполнялся болью и злостью к самому себе. Он не прикасался к ней, ясно осознавая, что потерял это право.

- Что теперь? - сквозь слезы спросила Элис.

Он почему-то услышал в ее вопросе надежду, что она может передумать.

- Я не смогу сама выбраться отсюда.

Надежда оказалась иллюзорной. Холод пробежал вдоль его позвоночника вместе с осознанием, что игра окончена.

- Ты не хочешь остаться до утра?

- Нет. - В ее голосе прозвучала тревожность.

Ему было невыносимо - теперь она боится его.

Он не мог ей дать того, что могло бы избавить ее от этой боли.

- Я отвезу тебя в Афины, - ровным, спокойным тоном предложил он. - Там, в отеле, ты проведешь остаток ночи, а утром, если твое намерение вернуться в Америку останется в силе, частный самолет в твоем распоряжении.

Она благодарно кивнула:

- Спасибо!

Какое может быть «спасибо»?! За что?! Он чувствовал себя полным ничтожеством, уж точно не заслуживающим ее благодарности.

Глава 13

- Ваша мама выглядит намного лучше, - сквозь пелену отрешенности Элис услышала голос медсестры.

Она смотрела на мать и ясно видела, что за эти два месяца нахождения в клинике она действительно стала выглядеть лучше. Это и неудивительно - условия здесь были и впрямь на высшем уровне. Каждый день пациентку вывозили на свежий воздух и подолгу гуляли с ней в саду, в окружении зелени, под звуки пения птиц и журчание водопадов. Наравне с традиционной медициной здесь использовали такие методы лечения, как арома-, цвето- и фитотерапия. Даже самые тяжелые пациенты при такой заботе очень скоро начинали оживать.

Что нельзя было сказать о самой Элис. С момента возвращения из Греции она превратилась в привидение, жила как зомби, в отсутствие всяких чувств. Ее тело ходило, ело, спало, делало какие-то ежедневные дела, а самой Элис в нем будто и не было. Сначала она думала, что скоро это пройдет, но на этот раз ошиблась. Никакой аналогии с тем, как она восстанавливалась после предательства Клинтона. Теперь все было иначе. Глубже, всепоглощающе. Так, словно Элис совсем исчезла из этого мира, и осталась только телесная тряпочка, которую нужно переносить с места на место.

Иногда Элис корила себя за то, что собственными руками перекрыла себе кислород. Уже вернувшись в Нью-Йорк, глядя на произошедшее издалека, она думала: ну почему нельзя было просто продолжать наслаждаться тем, что есть, ведь они были счастливы вместе. Она могла еще долго засыпать и просыпаться в его постели, вести интересные беседы на берегу под шум волн, смеясь, вместе вкушать средиземноморские блюда. Потребовав гарантию счастливого будущего, она потеряла возможность полноценно жить в настоящем.

Два месяца назад они в полном молчании прилетели с острова в Афины, Тэнос привез ее в свой шестизвездочный отель, проводил на верхний этаж, везя за ней большой чемодан, набитый дизайнерскими вещами. Тогда, у дверей люкса, они последний раз посмотрели друг другу в глаза.

- Если ты передумаешь… - Он не закончил фразу, все было ясно без слов.

Она не изменит своего решения. Гордость это или страх - не важно. Она не отдаст свое сердце на полное растерзание и не позволит топтать свою честь.

Боль прощания пронеслась стрелой между ними, Тэнос отшагнул, и дверь захлопнулась. Утром Элис улетела в Америку.

Примерно через неделю она приехала в офис адвоката Тэноса, чтобы оставить там кольцо и колье. Ей очень хотелось избавиться от этих атрибутов разыгранного спектакля. Еще через неделю адвокат вручил ей сертификат на владение и ключи от ее новой квартиры в Верхнем Ист-Сайде. Когда она приехала посмотреть на нее, то не могла избавиться от ощущения сказочности. Поистине царский интерьер, четыре шикарные спальни, разделенные двумя огромными гостиными, широкая круговая терраса с бассейном, вид на Центральный парк с одной стороны и на город с другой.

Некоторое время Элис воздерживалась от переезда. Ее останавливали мысли о том, что эти апартаменты принадлежали Тэносу и, возможно, он там жил. Она пока не хотела прикасаться к тем же вещам, избегая лишней боли.

- Она любит быть на солнце. - Медсестра продолжала говорить, хотя Элис улавливала лишь некоторые фразы.

Надев на лицо дежурную улыбку, Элис вежливо прокомментировала:

- Да, это ей всегда нравилось.

И снова подступили и застыли в глазах слезы. Ей стало очень больно в груди. Больно за маму, за себя. С тех пор как она вернулась из Греции, слезы стали постоянными спутниками, то и дело вырывающимися на поверхность.

- Я оставлю вас вдвоем, - деликатно предложила медсестра и вышла из палаты.

Элис накрыла ладонями мамины руки и опустила на них голову.

- Как ты это пережила? - прошептала она, с плачем обращаясь напрямую к сердцу матери.

Она думала о том, как себя чувствовала Джейн Смарт, когда отец бросил ее. Было ли ей тяжелее или легче от знания того, что беременна. Элис на секунду представила себе, что, если бы внутри ее сейчас рос ребенок. Получить в дар частичку Тэноса, навсегда! От этих мыслей ей стало еще больнее, слезы лились на руки матери.

Элис навещала ее каждый день. Ей нужна была какая-то рутина, чтобы не давать своим мыслям разъедать остатки себя. Приезжая и просто сидя рядом, она чувствовала, что не абсолютно одинока. Есть та, кому она нужна.