С первого взгляда - [109]

– Я тоже тебя люблю, – произнесла Тимми, и оба положили трубки. И он, и она чувствовали опустошение.

Едва они разъединились, как Тимми охватила паника. Он не хочет, чтобы она прилетела в Париж. Тимми не знала, когда она его теперь увидит и увидит ли когда-нибудь вообще. Что может быть страшнее? И Тимми всеми силами гнала от себя эти страхи. Она лежала в постели, сжавшись в комочек и обхватив коленки руками, и плакала. Что, если она его никогда больше не увидит? Она спрашивала себя, повлияет ли это как-то на ее решение оставить ребенка, но в глубине души знала, что обратного пути нет. Она оставит ребенка не только потому, что это его ребенок, но и потому, что он нужен ей, Тимми, так захотел Марк, и она благодарна за это Господу. Но, конечно, для нее очень важно, что она зачала его от Жан-Шарля. Она лежала и думала, что он, возможно, никогда об этом не узнает и никогда больше не встретится с ней, и это самое тяжелое. Конечно, она впадает в мелодраму, но попробуй не впасть при таких-то обстоятельствах. Их отношения сейчас висят на волоске. Как ни любит его она и как ни твердит ей о своей любви он, все равно он – женатый мужчина и живет сейчас со своей женой, которая очень серьезно больна и нуждается в его поддержке. И будет жить с ней, пока ей не станет лучше. Положение сложилось такое, что все худшие опасения Тимми оправдались. Хуже может быть только одно: Жан-Шарль так навсегда и останется со своей женой.

Тимми пролежала в постели и проплакала всю ночь. В шесть утра она наконец встала и оделась. Потом послала е-мейлы всем, с кем должна была встретиться в Париже, написала, что возникли чрезвычайные обстоятельства и она вынуждена отложить свой визит в Париж. Аннулировала забронированный билет на самолет, отказалась от заказанного номера в гостинице и села в кухне, глядела на чашку чаю, но не сделала ни глотка. Со вчерашнего вечера у нее не было во рту ни крошки, и есть ей не хотелось. Наконец она выпила чаю и поехала на работу. Когда она вошла в свой кабинет, не было еще восьми. Появившаяся немного погодя Джейд с удивлением взглянула на поглощенную работой Тимми.

– Что это ты тут делаешь?

Тимми деловито и озабоченно перекладывала на столе бумаги, стараясь не смотреть Джейд в глаза. Джейд сочла это представление неубедительным.

– У Жан-Шарля непредвиденные обстоятельства. Я перенесла свою поездку. Полечу через несколько дней, когда все уладится.

– Какие такие непредвиденные обстоятельства? Что-то личное или связано с работой? – подозрительно спросила Джейд.

– Семейные дела. – Тимми не хотелось посвящать Джейд в подробности. События развивались в точном соответствии со сценарием, который с самого начала набросала для Тимми Джейд, все оказалось слишком предсказуемым. Тимми не хотелось давать в руки Джейд этот козырь и самой расстраиваться еще больше. Зачем ей нужно, чтобы Джейд каркала «Вот оно, я тебе говорила!», а Джейд обязательно начнет каркать, может быть, она бы и хотела сдержаться, но не в ее это силах, слишком еще свежа ее собственная рана. И потом, она ведь считает, что все мужчины одинаковы, разубедить ее невозможно. Что ж, может быть, они и в самом деле все одинаковые. Но Тимми отчаянно хотелось, чтобы Джейд была не права.

– Что-то с женой? – не отставала Джейд, и Тимми очень строго посмотрела на нее. Смысл взгляда был ясен: «Отстань!»

– Слишком долго объяснять. Кто-то из членов семьи заболел, и он сейчас связан по рукам и ногам.

– Готова спорить на что угодно – заболела жена. Я такое уже проходила. У жены Стэнли была болезнь Крона. Каждый раз, когда она начинала опасаться, что он уйдет, она ложилась в больницу и начинала умирать. Я научилась безошибочно предсказывать эти ее обострения. А у нашей жены что?

Рак у нее, пропади все пропадом. Болезнь Крона – это нежные весенние цветочки, разве можно сравнивать. Но все равно Тимми не понравилось то, что сейчас сказала Джейд.

– Какая разница что, – примирительно сказала Тимми. – Надеюсь, через несколько дней все встанет на свои места, и я полечу в Париж.

– Дай бог, чтобы так все и было.

И Джейд вышла из кабинета, вид у нее был мрачный. Она очень расстроилась из-за Тимми. А уж как была расстроена сама Тимми…

Тимми зашла в туалет, заперла дверь, села и долго плакала. Потом ее вырвало, но она знала, что это не утренняя тошнота беременных женщин, а страх. Ее всегда рвало, когда она пугалась. А сейчас ей было страшно. Очень-очень страшно. Она подумала, что, может быть, от страха у нее случится выкидыш. Это развяжет по крайней мере один узел, но Тимми ни в коем случае не хотела выкидыша, она желала этого ребенка, хоть и не знала, удастся ей его выносить или нет. И уже всей душой его любила. Какая же она все-таки дура!

Жан-Шарль позвонил ей на работу уже к вечеру. У него в Париже было почти два ночи, а ее весь день тошнило. Сейчас она должна была бы лететь к нему, и через несколько часов он бы ее обнял. Голос у него был глухой от усталости, он без конца повторял Тимми, что любит ее, просто им нужно немного потерпеть – и все уладится.

– Когда ей начнут делать химиотерапию? – спросила Тимми бесцветным голосом. Все только о жене да о жене, Тимми как будто и нет на свете.