С палаткой по Африке - [12]

Как только король начинал разговор с гостем, в хижину входили две интомби. Одна несла миску с водой, другая — большой горшок джуалы — африканского пива из проса. Она в присутствии гостей тщательно мыла руки, ополаскивала небольшой сосуд, наливала в него пива и отпивала несколько глотков. Только после этого она подавала напиток королю. Все присутствующие принимались за пиво, черпая его из горшка один за другим в порядке старшинства. Я никогда не видел, чтобы очередность нарушалась, хотя не встречал в дебрях Африки начальников протокольной части. Эти простые люди интуитивно чувствовали, в какой последовательности должен передаваться по кругу кубок.

Интомби, прислуживавшая королю и его гостям, брала и подавала сосуд обеими руками, желая показать, что приносит дар тому, кого ставит выше себя. Должно быть, этот обычай, как и обязанность девушки предварительно пробовать пиво, имели, кроме того, цель охраны жизни короля. Раз отведавшая напиток первой не умерла, значит, она не подала яда; раз у нее заняты обе руки, она не в состоянии внезапно нанести смертельный удар.

Этот обряд заменял зулусам парадный обед, и удавшимся он считался только в том случае, если сопровождался звуками насыщения или, попросту говоря, рыганьем. Зулусы великолепно выполняли это правило вежливости, издавая поистине устрашающие звуки.

* * *

На рубеже XIX и XX столетий бассейн Умфолози был идеальным местом для всякого любителя природы. Здесь во мне пробудилась охотничья страсть, которой я был охвачен еще в детстве.

Почти каждый день я брал ружье и отправлялся в лес. Вспоминаю об этих вылазках с сожалением и вместе с тем — с удовольствием. А какими прекрасными и волнующими были облавы! Я застал их в том виде, в каком они устраивались еще много лет назад, до захвата Наталя европейцами.

По традиции подготовка к охоте начиналась с того, что в краали рассылались гонцы. Не заходя к индуне или другим зулусам, они отправлялись в загон для скота и там подражали крику импунци — антилопы дукер. К загону из всех хижин сбегались люди и, узнав о месте и времени облавы, тем же способом передавали весть в соседний крааль. Заблаговременно явившись к условленному месту сбора, мы видели, как со всех сторон к нему направлялись охотники, вооруженные ассегаями, дубинами и палками. Местный вождь указывал участок для облавы и рассылал во все стороны молодых охотников. Последние должны были двигаться таким образом, чтобы замкнуть круг, после чего охотники с громкими песнями направлялись к его центру, гоня перед собой дичь.

— Эйя, хе! — слышалось вновь и вновь. Этот клич передавался по кругу до тех пор, пока напуганные звери не делали попытки вырваться из западни. Тогда их убивали метательными копьями. Охотник, поразивший зверя, кричал громовым голосом: «Мамо!» (ура!) — и добавлял название крааля, к которому принадлежал. Ему радостными возгласами вторили ближайшие друзья. По старинному обычаю, загнанная до изнеможения или убитая другим охотником дичь принадлежала тому, кто первым ранил ее до крови.

Окружной начальник Умфолози был метким стрелком, но не мог спокойно перенести то, что во всех облавах мне неизменно доставался самый большой участок. Однажды он сообщил мне, что впредь я должен участвовать в облавах не с дробовиком, а с ружьем для охоты на крупную дичь. Между тем из животных, на которых устраивались облавы, самым крупным были капские сайги и тростниковые антилопы, а их обычно били из дробовиков; к тому же было довольно рискованно палить из крупнокалиберного ружья в окруженное людьми пространство.

Пришлось выполнить желание высокого начальства, а это означало, что мне оставалось стоять за пределами круга и стрелять лишь тогда, когда животным удавалось из него вырваться. В окрестностях было достаточно термитников и других безлесных пригорков, с которых открывалась панорама местности, так что стоило раздаться звуку рога, как я снова оказывался царем охотников.

Однажды в Умфолози прибыл губернатор Зулуленда[10] сэр Чарли Сэндер. Это был отличный охотник. Меня пригласили с ружьем к окружному начальнику и проводили на веранду дома, расположенного на склоне холма. С него был виден другой холм, находившийся в 400 метрах от нас.

— Видите вы там двух пасущихся карликовых антилоп? — спросил окружной начальник, указывая на возвышенность, покрытую густой растительностью. — Я побился об заклад с сэром Чарльзом, что Вам ничего не стоит пристрелить одну из них. Как вы думаете, справитесь?

Я этого не думал, но ничего не сказал, а стал целиться в антилоп, казавшихся точками. Антилопы спокойно паслись, причем одна находилась метров на пять выше другой. Предосторожности ради я лег на пол, чтобы иметь хороший упор, и выстрелил. Пуля попала в животное, оно подскочило, а затем упало на землю в предсмертных судорогах. Посыпались поздравления, я выслушал их молча. Дело в том, что целился я в одну антилопу, а попал в другую.

* * *

В поселке Умфолози я определился как охотник за крупной дичью, но если вдуматься как следует, то и превращение Шомбурка в ловца зверей подготовлялось тоже там.

Мы жили в доме, построенном из неотесанного камня и обнесенном высокой каменной стеной. Во дворе я завел не только змей, но и небольшой зверинец. Всякий настоящий охотник любит животных, ему хочется не убивать их, а ухаживать за ними; терпеливо пытается он приручить диких зверей. Так во всяком случае было со мною, и такую же склонность я замечал у некоторых знаменитых охотников за слонами, с которыми потом встречался.