С любовью, Старгерл - [20]
Я вернулась на свое место в повозке за Пусиной спиной. Наполовину уже «рожденное» светило потеряло свою пылающую окантовку и оранжевый оттенок – теперь оно заливало восточную часть небосвода слепящей желтизной. Я подняла девочку и посадила ее к себе на плечи – самое подходящее место для приветствия солнышка. Бросив взгляд на край поля, я увидела, что молоковоз уехал. Мы немного погуляли туда-сюда по полю – уходить не хотелось ни мне, ни Пусе. Только солнечный диск, поднимавшийся все выше над горизонтом, намекал на то, что время все идет. Пока мы таким образом петляли, девочка трижды обратилась ко мне по имени:
– Старгерл!
– А?
– Это даже лучше, чем телевизор.
– Да.
– Старгерл!
– А?
– Солнце каждый день так делает?
– Да.
– Старгерл!
– А?
– Значит, каждый день оно воскресает. Каждый день – воскресенье!
В нарядах, специально приготовленных для Летнего солнцестояния, идти прямо домой было жалко. Поэтому я сообщила маме по рации, что мы отправимся длинным путем. Поначалу улицы были пустые, нам встречались только грузовики, развозившие тираж «Утреннего ленапе». Плотно спрессованные газетные листки, казалось, сами собой вылетали из автомобильных окон возле домов. К тому времени, когда солнце поднялось над каминными трубами, мимо с ревом стали проноситься школьные автобусы. Женщины в халатах и домашних тапочках тут и там открывали входные двери и забирали с газонов газеты. Мы приветливо махали каждому встречному. Интересно, что они о нас думают? Большая девочка везет за собой маленькую на тележке, обе наряжены, как на выпускной или свадьбу. Хочется надеяться, что для всех встреченных нами день начался с приятной нотки.
Сегодня утром на Холме я не очистила разум – разве что так, слегка омыла. Все перевспоминала и даже перечувствовала волшебство прошлой недели, что отражалось в Пусиных глазах. Я прямо-таки ощущаю, как это чудо еще бродит по полю и ищет себе новых свидетелей.
Получила сегодня письмо от Арчи. Очень по нему скучаю. Одно из самых дорогих воспоминаний моей жизни – как мы с Арчи сидим у него на заднем крыльце, раскачиваемся в креслах, глазеем на вершины гор Марикопас сквозь дым от его трубки (я обожала этот вишневый аромат, а ты?), и я битый час жужжу ему о тебе. Ты ему нравился – попробовал бы он у меня относиться к тебе иначе! – но даже тогда я замечала в нем некоторые сомнения относительно моего выбора парня для себя. Ты помнишь, как я была опечалена и раздавлена, когда никто не пришел встречать меня после победы на конкурсе ораторов? Так вот, это ничто по сравнению с разочарованием Арчи от того, как я променяла Старгерл на обыкновенную Сьюзан. Выражение, которое я тогда прочла в его глазах, возможно, вызвало у меня самое глубокое огорчение в жизни. Оно обозначило ее низшую точку. Надеюсь, мне больше никогда и никого не придется до такой степени расстроить. Но тогда он всю вину хотел свалить на тебя. Он думал, что это ты давил на меня и в итоге заставил изменить себе. Я его разубеждала, говорила – нет, это мой собственный выбор. Я, мол, уже большая девочка и сама знаю, что мне нужно, а что нет, и в том, чтобы бороться за популярность в школе, нет ничего зазорного. Арчи притворился, что понял и принял мою позицию, потому что очень меня любил, но он никогда так и не назвал меня Сьюзан. И никогда я не видела его таким счастливым, как в тот день, когда я объявила себя снова Старгерл.
К тебе, я думаю, он испытывает смешанные чувства. Ему самому хочется, чтобы ты ему нравился. И ты ему нравишься. То место, которое ты занимаешь в моем сердце, автоматически возвышает тебя в его глазах. И он понимает, что лучшая часть тебя тогда не сдалась без боя. С другой стороны, мне кажется, он до сих пор втайне винит тебя в том, что я предала себя. И не считает, что (это его собственное выражение!) ты «готов для меня». В письме Арчи пишет: он нарочно сбил тебя со следа, сказав, что мы переехали в Миннесоту, а не в Пенсильванию. Меня это рассмешило.
Еще он сообщает, что ты до сих пор посещаешь собрания Ордена Каменной Кости. И что он показал тебе мой «кабинет» у себя в сарае (я очень надеялась, что он это сделает). Что ты должным образом «впечатлился». И, кажется, был по-настоящему тронут. Так что, вероятно, ты не безнадежен, пишет он.
Этот праздник[20] Карауэи и Принглы отметили вместе. Между нашими семьями теперь тесная дружба – благодаря дочерям. Мы сходили на парад. Мне больше всего понравились маршевые оркестры. Я и Пуся с перепугу заткнули уши и завизжали, когда мимо с воем сирен проезжали пожарные машины. Было очень жарко – и ни клочка тени рядом. Мистер Прингл захватил с собой пластиковую бутылочку с разбрызгивателем на горлышке и все время брызгал себе в лицо. Пуся от жары совсем не страдала, но из интереса все время выхватывала у отца бутылку, так что вода кончилась, когда не прошла еще и половина парада. Мистер Прингл даже разозлился.
Потом во внутреннем дворе у Принглов мы жарили на гриле курочку, хот-доги и вегетарианские бургеры, а поедали их на закрытой веранде с кондиционером. Не спрашивай, как он это сделал, но специально для меня мистер Прингл умудрился приготовить на гриле картофельное пюре.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.