С крыла на крыло - [120]

 - И вас поняли?

 - Сразу же примчались спецы, стали налаживать, а нам пришлось позагорать. Депешу отправляли каждый вечер о состоянии здоровья "папы". Был даже кризис: "Врачи в недоумении - "папу" трясет, давление мало тчк не оставляем больного ни на минуту тчк деньги подошли к концу".

 - Тут просится и подпись: "Наследники", - добавил я.

 - И без этого на телеграфе косились каждый раз.

 - "Папа" не скончался, насколько я помню?

 - Обошлось без траурного текста. Наоборот, "старик" подтянулся, и мы перелетели сюда. Но как-то все думалось о рецидиве. Позднее мы отправились в полет такой "капеллой", - продолжал Кирилл. - Ковалев командиром, вторым пилотом Нестерюк, штурманом я, бортинженером Котерев, ведущим Вайман, Курицын радист... На высоте четырех тысяч выполняли режим, шли по горизонту. И тут вдруг слышу в наушниках - видно, из задней кабины: "Командир, у нас четвертый двигатель дымит!"  В ответ голос Ковалева: "Смотреть, докладывать!"  И еще через несколько секунд: "Включить огнетушитель, винт во флюгер".

 Винт стал замедлять вращение и замер ребрами вперед - как крест на кладбище. Мы все уставились - двигатель действительно сильно дымил.

 Прошло с минуту. Все молчат. Мне показалось, что вижу сквозь щель внизу капота пляску искр, мелькание каких-то зайчиков, багровых, синеньких и желтых.

 "Огонь, похоже?" - кто-то сказал робко, как бы про себя, и словно выплеснул за шиворот стакан воды. Все съежились. Еще с десяток секунд молчание, и тут... раздался какой-то писк в наушниках - странный голос Котерева:

 "Командир, горим!.." - и таким же нелепым дискантом выпалил еще пару словечек... не стоит повторять их. Это он - Котерев! Я и не слыхал, чтоб он ругался на земле.

 Тут, кто был в передней кабине, все навалились на Нестерюка, смотрят вправо. Я тоже смотрю из носа. Мне очень хорошо виден мотор. В капоте его, в щели - ни дать ни взять электросварка: яркое, как солнце, пламя.

 Ковалев проявляет нетерпение, встал со своего кресла: "Ну-ка, вы... дайте взглянуть!.." - и, отстранив всех, посмотрел. Сперва издал какой-то рык, за ним зловещую команду: "Всем прыгать! Горим!"

 Эти слова хлестнули, как подзатыльник. Будто сердце тоже задымилось. Как пробраться к люку? В меховом и с парашютом даже на земле между приборных досок протискиваться трудно.

 И только что подумал, как уже стою позади летчиков, у люка. Когда только успел: отбросить свое сиденье, снять наушники, пролезть в узкий проход - даже не заметил.

 В руке держу планшет и смотрю на него: "Зачем он мне теперь?"  Записи режимов, пеленги, контрольные ориентиры - взглянул с тоской и бросил вперед, на свое место. Потом натянул на уши картуз (летал я тогда в картузе), отстегнул с шеи резинку ларингофонов: "Еще задушит".

 В это время Карл Вайман стоял уже на люке и дергал за ручку, чтобы открыть его. Люк не поддавался. Он орал: "Давление снимите!"  Котерев со своего места развел руками, мол: сброшено давно, открывай!

 Карл дергал, люк не открывался. Тут кто-то столкнул его с люка и потянул сбоку за ручку - люк открылся. Внизу мы увидели пару колес передней стойки шасси. Их нужно было выпустить. Карл кричит: "Шасси!" - и, стоя еще позади центрального пульта, сам нажал на аварийный тумблер.

 Карл первым, как было по инструкции, опустился в люк по ступенькам тоннеля. Я видел, как он поставил ноги враскоряку на левую и правую полки по бортам и смотрел вниз. Я отметил про себя: "Все правильно".

 Взявшись правой рукой за кольцо парашюта, он, как мне показалось, о чем-то размышлял. Под ним квадрат земли, полянки, перелески, домушки... Он все стоял. Кто-то ему крикнул сверху: "Ну!"  Он сделал несколько кивков вниз: наклонился и, не решаясь, выпрямился вновь; потом опять делает движение головой вперед и смешно выпячивает зад.

 Ему заорали уже несколько голосов: "Давай!"  И он, наконец, кивнул последний раз и больше не выпрямился - отпустил левую руку и повалился головой вниз.

 За Карлом пошел Леня Нестерюк (согласно аварийной карте). Он быстро исчез в люке. Я увидел только его спину с тюком парашюта и ноги, согнутые в коленях. Он ими засеменил - вроде как поплыл, и подошвы с каблуками его башмаков быстро исчезли из глаз.

 Настал мой черед.

 Должно быть, я вел себя у люка так же глупо, как и Карл. Во всяком случае, я услышал позади нетерпеливый окрик и тогда отпустил руку с поручня. Насупившись, вроде как боднул землю. Подо мной поплыли трубы какой-то фабрики. Меня резко двинуло потоком, но полная свобода. От меня что-то оторвалось, и деталь, завертевшись перед глазами подстреленной куропаткой, упорхнула вверх.

 "Что это?.. Может, нужное? - забеспокоился я. - Что могло быть? Не ухо же... Не нос... Ба, вспомнил: Картуз! Фу! Черт с ним... А кольцо? Взглянул на грудь - правая рука на кольце, как и была; рванул ее наотмашь... Что? Ничего... Вот так фунт! Дорогой мой!.. И еще раз рванул, видя свободный трос, зная - бесполезно!"

 Я не мог понять, в чем дело, - парашют не раскрывался.

 Все это длилось, должно быть, пару-тройку секунд, не больше, но показалось минутой. Парашют проскользнул у меня между ног, перед лицом мелькнул белый жгут и так резко крутанул меня, что небо и серая земля несколько раз перекувырнулись в глазах.