С гитарой по жизни - [48]

— Вам, молодой человек, надо учиться, — сказал он мне, — я преподаю семиструнную гитару, но есть у меня и ученики-шестиструнники. Подавайте документы и приезжайте через месяц.

Я еще не знал. что имеется существенное обстоятельство, не позволяющее мне поступить в какое-нибудь училище. О нем мне поведала Наталья Александровна Иванова-Крамская. Когда я пришел в училище при консерватории им. П.И Чайковского, она занималась в классе с каким-то студентом. Познакомились. После чего она попросила меня подождать, усадив на стул позади себя. Студент был очень эмоционален. Сейчас бы можно о нем сказать, что он закидывал голову и встряхивал шевелюрой не хуже Дмитрия Илларионова — выдающегося современного российского гитариста, который тогда еще даже не родился. Наталья просила студента быть поспокойней. Закончив занятия с учеником, она с интересом разглядывала мою гитару, взяла несколько аккордов и попросила меня поиграть. Я тогда только что разучил первую прелюдию Вилла-Лобоса, которая у меня получалась неплохо. Затем сыграл мазурку Ф. Тарреги.

— Николай, Вы владеете инструментом хорошо. У кого учились?

— У Евгения Ларичева.

— Он был у папы лучшим учеником. Хорошо, что Вы попали к нему. Но знаете, Вы сильно подражаете Андресу Сеговии. Побольше надо самостоятельности.

Узнав, что я хочу поступать в училище, она спросила:

— А какая у Вас подготовка?

— Никакой.

Услышав это, она меня очень расстроила:

— Без знания сольфеджио, без умения написать по нему на вступительных экзаменах диктант, у Вас нет никаких шансов на поступление.

Огорченный вернулся домой. В конце августа состоялась защита диплома в институте. Я защищался ровно семь минут. На красный диплом не вышел из-за злосчастного «удовлетворительно» по политэкономии.

Узнав, что в нашем музучилище открываются десятимесячные подготовительные курсы для поступления в училище, оформил документы и с сентября начал ходить заниматься. Занятия были три раза в неделю. Предметы как раз те, какие мне были нужны: основы музыкальной грамоты и, конечно же, сольфеджио. Последнее просто полюбил. Купил себе хроматический камертон, который позволял не только извлекать все ноты хроматического звукоряда, но и тонические трезвучия всех тональностей. Упражнялся с утра до вечера.

В нашем музучилище было очень многочисленное отделение народных инструментов, но гитару там не преподавали. Один из преподавателей, Владимир Васильевич Карлашов, вел класс домры, но гитару любил и часто просил меня поиграть ему, когда я приходил к нему в гости. А однажды предложил мне дать концерт в училище с целью заинтересовать руководство в открытии класса гитары. Такой концерт я провел с параллельной лекцией о происхождении гитары и о гитаристах мира.

В следующем учебном году в училище на отделении народных инструментов открылся класс гитары, где оказалось всего два ученика — я и мой большой друг Александр Ш. Сольфеджио оказалось очень интересным предметом. Я так его боялся, когда впервые увидел учебники, но, когда начал заниматься, просто полюбил этот предмет. Причем, даже на работе умудрялся часок-другой позаниматься. Укладывал учебник в верхний отдел стола и, разложив на столе для видимости техдокументацию и чертежи, беззвучно распевал номера из учебника, предварительно взяв нужную тональность по своему камертону.

Но с уроками по общему фортепиано у меня были большие проблемы. Нас с Александром определили в класс очень пожилой преподавательницы, которая вела уроки на дому. Мы приходили к ней и занимались с нею каждый индивидуально. Александр окончил детскую музыкальную школу и имел довольно приличную подготовку и по сольфеджио, и по фортепиано, но об этом умолчал. Он соврал учительнице, сказав, что играть не умеет. А мне врать не было нужды — я действительно никогда на фортепиано не играл. Наша бабулька первым делом приказала состричь ногти. Ее очень раздражал стук ногтей по клавишам. Для гитариста, играющего ногтями на нейлоновых струнах это невыполнимо.

— Сострижем только на левой, — дружно запротестовали мы, хотя на левой у нас они были и без того острижены очень коротко. Ногти-то у нас были большими только на правой.

Это была первая и последняя победа, во всяком случае моя, над преподавательницей. Александр выбился в ее любимцы, и она ставила его мне в пример.

— Николай, ну посмотрите: Саша моментально усвоил все мои задания. Уже играет этюды Черни, а вы никак не можете осилить Менуэт Баха ре — минор.

В конце концов, осилил этот Менуэт и этюды Черни, но далось мне это с превеликим усилием. В заводском Доме культуры я преподавал начальный курс игры на гитаре (за очень мизерную зарплату) и имел доступ к классам, в которых имелись фортепиано. В свободное от учеников время я часами упражнялся в игре на этом, как мне казалось, непреодолимом чудовище — фортепиано.

Все экзамены в музыкальном училище сдал на отлично, кроме фортепиано. Бабушка с большим натягом поставила мне удовлетворительно. Первый курс мы с Александром прошли довольно успешно. Все учащиеся народного отделения обязаны были играть в училищном оркестре народных инструментов. Я играл на трехструнной домре (альт с квартовым строем), а Александр — на балалаечном контрабасе. Мы считались учащимися заочного отделения, но по сути оно было вечернее. Дирижер училищного оркестра как-то сказал мне: