С чистого листа - [15]

— Что я должен делать? — послышался тот же голос.

— Ваксман. Ты один? — спросил Юзи.

— Меня никто не слышит.

— Хорошо. Я сброшу тебе адрес. Быстро езжай сюда. Возьми четвертую отрицательную кровь.

— Сколько?

— Все, что есть.

— В машине «скорой помощи»?

— Да.

— На это мне потребуется полчаса.

— Двадцать минут.

Юзи повесил трубку.

Морщась от боли, но не издавая ни звука, он отправил Ваксману сообщение. Потом дотащился до кухни, размешал несколько ложек сахара в стакане воды и влил в себя. Его главной задачей было до приезда Ваксмана оставаться в сознании. Юзи сел за кухонный стол и положил голову на руки.

Когда сахар попал в кровоток и головокружение отступило, им начала овладевать знакомая смесь страха и гнева. Ох и задаст он Скрипуну. Что он себе думает? Он ведь божился, что это будет безопасная прямая продажа. Или он ловушку ему строил? И еще надо разобраться с… с… Мысль оборвалась. Голова соскользнула с ладоней, но тут же рывком вернулась обратно. Мозг отключался. Времени оставалось немного. Пиджак и штанина затвердели от засохшей крови; жгуты сдерживали ток, но они не были идеальными. Ваксман скоро будет здесь. Нужно просто продержаться.

Юзи опять поднялся на ноги и заковылял в гостиную. Ваксман был надежным сайаном и хорошим врачом, но часто нервничал, когда приходилось работать с Бюро. Если Юзи отключится и не сможет открыть входную дверь, не факт, что Ваксман ее взломает. Не исключено, что ему просто не хватит физических сил ее выбить. Юзи выдвинул защелку, оставил дверь приоткрытой и лег на ковер рядом со столиком, со сликом.

Ему нельзя было вызывать сайанов, и он понимал это. Если в Бюро узнают, они могут потерять терпение. Но у него не было выбора. Он до сих пор помнил телефонные номера и пароли десятков сайанов, это был последний ресурс, которым он мог воспользоваться в экстренной ситуации. Их было много, и они были разными: врачи, маклеры, художники-оформители, банкиры, юристы, бизнесмены, компьютерщики, работники местных советов, даже мусорщики. Все евреи. На них держалась работа Бюро. Если нужна была машина, комната, магазин, бизнес, тайник с деньгами — или медицинская помощь, — одного телефонного звонка сайану обычно было достаточно. Вопросов никто не задавал. Во многих случаях их использовали, чтобы, скажем так, внести в жизнь оперативников элемент роскоши. Но Юзи теперь не был оперативником. Он был изгоем. Комната начала затягиваться туманом и отдаляться. Юзи оперся на локти, дожидаясь помощи.

Странная штука — это превращение уважаемого морского спецназовца в изгоя, истекающего кровью на полу обшарпанной квартиры в Северном Лондоне. И заняло-то оно всего каких-то пятнадцать лет. За это время Бюро выдернуло его из его мира, забрало у него жизненную силу, а его самого выплюнуло. Раньше он был другим. Он прошел бесчисленное количество боев, он знал ужасы военной жизни, но все равно верил, что Государство Израиль находится в руках праведников. Он доверял вышестоящим офицерам и политикам, которые ими руководили. Ошибки случались время от времени, конечно, случались; в конце концов это война. Но по большому счету сомнений у него не было. Он по-прежнему находился под влиянием пьянящей смеси идеализма и тестостерона, бело-голубого эго. То был экзоскелет, который выстоял, даже когда все внутри обрушилось после смерти родителей; только благодаря этому друзьям и товарищам казалось, что они по-прежнему его знают. Это было единственным, за что он мог цепляться, и именно к этому Бюро присосалось и тянуло из него, пока он не стал — почти не стал — такой же бессердечной рептилией, как все остальные. Пока его чаша не переполнилась.

Соблазнило его, в первую очередь, особое отношение. Он явился на следующий этап тестов. Как он мог не прийти? Он уже чувствовал себя особенным, одним на пятнадцать тысяч. Само здание, офисный центр «Хадар Дафна» на бульваре Царя Саула в Тель-Авиве, ничем не выделялось. Здание внутри здания: металлоискатели, стеклянные стены, безликие столы, лифты. Но с той минуты, как начались самые первые тесты, самые первые медицинские осмотры, обстановка создалась ни с чем не сравнимая. Обычно сотни солдат кочевали от стола к столу, их обмеряли, осматривали, делали им уколы. А теперь был только он — только он. Ему приходилось одному шагать по коридору, переходить из комнаты в комнату. В каждом кабинете был доктор: или физиотерапевт, или оптик, и каждый уделял ему исключительное внимание. Они не торопились. Они были скрупулезны и, по всей видимости, в высшей степени компетентны. Стояла жутковатая тишина; даже уличный шум не просачивался сквозь окна. Он, конечно, чувствовал себя неуверенно. Но в то же время он чувствовал себя королем.

После медосмотра было трехчасовое собеседование с психологом, на котором Адам отвечал на бесконечные вопросы. Посчитали бы вы убийство ради своей страны неправильным? Верите ли вы, что свобода важна? Существует ли что-нибудь важнее? Назовите самое плохое из того, что с вами делали родители. Месть, по-вашему, оправданна? По шкале от одного до десяти, насколько вы честны с вашей женой? У вас есть друзья-арабы? Испытывали вы когда-нибудь гомосексуальные импульсы? Вы доверяете чутью? Сожалеете ли вы о чем-нибудь, что совершили за время военной службы? Считаете ли вы, что некоторые приказы не следует выполнять? Хорошо ли вы спите ночью? Как вы относитесь к заказным убийствам? Как часто вы тренируетесь? Помните ли вы последний раз, когда стреляли из оружия в бою? Какие были ощущения? Чем бы вы не пожертвовали ради своей страны? Вы уважаете ислам? Вы едите свинину и бекон? Едите? Его поразило внимание к деталям. Он был особенным — с ним обращались как с драгоценностью.