С четырех сторон горизонта - [25]

Был ли это индийский, или китайский, или арабский корабль? Ни одна книга по истории открытий не даст точного ответа на подобный вопрос. Лишь одно можно сказать с полной уверенностью: ни португальцы, ни голландцы — захватчики острова, ни случайные европейские его посетители более ранних времен, не могут претендовать на эту высокую честь.

Что касается остального, то возможны различные предположения. И в числе их весьма вероятный ответ подскажет напоминание о корабле, о котором мы пока еще не сказали ни слова.

Выплывает из тьмы столетий гордый корабль. Он пришел к яванскому берегу ни с запада и ни с востока. Его строили на самом острове; и матросы и кормчий на борту корабля — все они уроженцы Явы. Даже то, пока еще очень немногое, что известно нашим историкам о старинных мореплавателях Индонезии, поучительно и любопытно. Португальцы, открывшие морской путь вокруг Африки в Индию и юго-восточную Азию, получили важнейшие сведения о новых землях из подробной карты, составленной на острове Ява, запечатлевшей широкий географический кругозор яванских моряков и картографов.

Правитель португальской колонии в Индии Аффонсу Албукерки писал в 1512 году португальскому королю: «…Посылаю Вам чертеж, снятый с большой карты одного яванского кормчего… И сдается мне, государь, что карта эта лучшее из всего, что я видел на свете, и Ваше высочество зело возрадуется, узрев ее. А имена на этой карте даны яванскими буквами и их перевел один яванец, который знает грамоту…»[43]

Надо ли удивляться тому, что, заполучив столь ценный чертеж, португальцы изготовили вскоре карты, на которых с большой точностью были изображены и Ява, и Суматра, и Малые Зондские острова.

За столетия до португальцев, когда не было еще и самого португальского государства, яванские корабли уже бороздили воды Индийского океана. В «Нагаракритагаме» — произведении яванского эпоса, созданном в середине XIV века, содержится множество сведений о разных землях, накопленных яванскими моряками.

И естественно предположить, что сами обитатели острова создали его первые карты, нанесли на них очертания побережий и извилистые линии рек своей родины.

Не случайно подобные вопросы еще таят в себе много спорного, много неясного. В истории географических открытий, совершенных народами Азии и Африки, — далеко не все главы освещены, не все крупные события известны; еще многие страницы ее остаются забытыми, не прочитанными — современной наукой. У реакционных историков, сочинявших измышления о «цивилизаторской миссии» колониальных держав, были особые основания оставлять эту тему в тени, или затемнять ее искусственно, так же как и всю историю культуры стран Востока. Для подобных историков открытие Мадагаскара или островов Индонезии начиналось с появления в этих местах европейцев.

В наши дни, когда поднимаются к новой жизни народы, находившиеся прежде под колониальным ярмом, оживают заново и их большие свершения давнего прошлого. С чувством гордости за человека планеты, обитателя всех ее континентов, всех островов вспоминаются ныне их плавания по бурным морям, их искусство, наука, их древние карты.

ЧЕРЕЗ ПУСТЫНИ И ГОРЫ

Во все стороны расходятся пути открывателей: через море к желанной земле, через пустыни и горы к далекому морю, во все стороны горизонта — на юг и на север, на запад и на восток. Старинные сочинения путешественников в заморские земли напоминают о неведомых некогда побережьях, о впервые увиденных вулканических и коралловых островах. Путевые записи мореходов рассказывают и о том, как узнавали друг друга люди, как приходили первые сведения о народах, обитающих за горизонтом, о жителях неизвестных стран.

На море открывателю служит корабль, среди моря песков — верблюд. В бескрайних пустынях под синим звездным шатром пролегли пути караванов. И на этих путях, так же как на океанских дорогах, совершали большие открытия люди различных стран и эпох, узнавали о неведомых землях путешественники разных народов.

Дадим место на этих страницах путешественнику, проторявшему один из самых длинных караванных путей на Земле. Путешественника звали Чжан Цянь. Начались его странствия из Китая, в середине II века до нашей эры.

Уже была частично построена к этому времени Великая Китайская стена, протянувшаяся по обрывистым горным склонам. С ее башен далеко была видна пустынная степь, из которой мог прийти неприятель. В степи жили кочевники — гунны, неожиданными и стремительными были их военные набеги, словно яростный вихрь врывалась в китайские селения гуннская конница, наездники, закованные в панцири, уводили в плен женщин, убивали мужчин.

Вглядывались сторожевые с башен в убегавшие к линии горизонта пустынные земли, загадочные, бескрайние. Кое-что об этих землях было известно но слухам, по старым поеданиям, по рассказам неприятельских воинов, захваченных в плен, а не то от кочевников, с которыми удавалось завязать торговлю китайским купцам.

«Кое-что» — это все же немного. Приносили свои воды в Китай из стран Запада Хуанхэ и Янцзы, и никто не знал в точности, где рождаются эти великие реки. В повести «Му тянь цзе чжуань», сочиненной примерно в IV веке до нашей эры, говорилось о том, как отправился некогда в земли царицы Запада Сиванму престарелый и любознательный царь Му Ван. Он увидел в дороге гору Драгоценных камней, миновал озеро Отрады, достигнул подножия Нефритовых гор и вернулся благополучно в родную страну. В той же повести сообщалось, что река Хуанхэ начинается с высокой горы Куньлунь. (Как гласили древние мифы Китая, на Куньлуне находится обиталище богов.) Желтая река сбегает со склонов горы, протекает через Бездонное озеро, скрывается под землей, вновь выходит на поверхность и течет в пределы Китая. Как обычно, легенда переплелась в древней повести с былью.