С чего начать? Истории писателей - [9]
Почти полсотни жизней. Вот они, крысы, никакой элегантности.
— Надо было не пить, а пополнить запасы и приготовиться к обратному переходу.
— С рассветом выйдем, — пожал плечами разбойник. — Сюда никто не придет, ночь пройдет спокойно.
Керса затянула шнуровку куртки.
— Я пойду на прошлую стоянку. Нагоните меня. Жду до полудня.
— Придут раньше, если решат, что хочешь денежки зажать, — хмыкнул разбойник. Керса криво усмехнулась, разглядев в этом попытку пошутить. — Это… идти в горы ночевать в луже, когда есть постель и еда?
Керса и сама не понимала причин своей тревоги. В горле по-прежнему першило. Может, она заболела? Смешно, но иных объяснений своим глупостям найти не удавалось.
На отшибе уцелела солдатская палатка. Безымянный разбойник оставил Керсу наедине с ужином и неутихающим беспокойством. Она распорядилась поставить часовых, чтобы проследить за женщинами в пещере. Скорее всего, мужику придется нести караул самому.
А пока Керса уговаривала себя поесть. Горло саднило. Теплое вино принесло видимость облегчения, и наемница взялась за ломоть хлеба. Наверное, корка царапнула горло. Короткий вздох перед тем, как откашляться.
Ей в глотку словно плеснули расплавленного свинца. От шока Керса не могла даже закричать. Она поднесла ладонь к губам, но тело двигалось само, ведомое рефлексами. Легкие вдохнули, и следующий кашель пламенем пронесся по языку, небу, губам и пальцам.
Скрючившись, наемница лежала на подстилке. Сознание упорно не хотело уплывать, оставляя хозяйку мучиться. Керса таращилась во тьму, раскрыв рот и теребя покрытые волдырями пальцы. Нечеловеческим усилием воли она заставляла себя замереть, потому что лишнее движение могло привести к боли. И к еще одному языку пламени из ее рта.
Четвертая стихия тоже нашла выход.
Татьяна Попова
Сказка о том, как Нюша с Печкой поссорилась
Жила-была Печка. Скучала все лето без дела, дожидалась холодов. Дом над ней посмеивался: «Ты и так всем помогаешь. Кот Митрофан с тебя не слезает, дети хозяйские по выходным ему компанию составляют. Не майся зря!» Печка успокаивалась, но ненадолго. Начинала снова вздыхать.
И вот наступила осень. Дни стояли прохладные. Зазвали хозяева целый дом гостей. Истопили печь, баню подготовили. В ход пошел чай из самовара. Печка нарадоваться не могла. Митрофан, правда, немного осерчал. Дети шумели и не давали отоспаться. Одного мальчика он цапнул, на второго нашипел — угомонились.
Веселье не утихало весь день. А под вечер дочка хозяйская Нюша, самая озорная, начала прыгать с Печки на кровать. Взрослых не слушалась, а потом силы не рассчитала и ударилась ногой при приземлении. Разревелась, пнула Печку и закричала: «Плохая! Лучше б тебя вообще не было!»
Р-раз! — и пропала из комнаты Печка. Стоят люди, диву даются. Нюша и про ногу больную позабыла, но плакать пуще прежнего взялась. «А кот-то, Митрофан где?» — кричит хозяйка. Слышит в ответ из-под кровати мурчание, хоть слов и не понимает: «Мур, здесь я, мур-р, никуда не делся!»
Повздыхали гости и разъехались. Вмиг стало в доме холодно. Включили обогреватель, но куда ему с Печкой тягаться. Так и промерзли всю ночь, спали под тремя одеялами.
Наутро Митрофан проснулся от какого-то громкого звука. Сначала не разобрал, потом понял: Нюша. Трубит, как слон из телевизора. Кот лениво приоткрыл глаз — девочка сидела рядом. «Что за люди пошли, ей-богу!» — подумал он и стал ласкаться. Как-никак, утешать умел лучше всех.
Нюша примолкла, принялась кота хватать за хвост. Он чуть-чуть потерпел, а потом все же вынул коготки-сигналы. Сработало. Митрофан потянулся, зевнул, собрался убегать. Но девочка не выпускала его из рук. Обернулась по сторонам — нет никого. Взрослые с утра пораньше во дворе трудились.
Тихонько зашептала в розовое ухо:
— Митроша, помоги!
— Мур? — кот сделал вид, что ничего не понял.
— Я знаю, что ты умеешь говорить. Слышала как-то ночью вас с Печкой.
— Му-у-у-р-р? — возмущенно сверкнули зеленые искорки в глазах.
— Ну ладно, я знаю, что это нехорошо. Но больше меня никто не спасет. Надо возвращать Печку.
— Увер-р-р-рена? Мур!
— Ур-ра-а-а, заговорил. Котик, миленький, выручай!
— А как?
— Не притворяйся, ты точно знаешь, как мне помочь. Ну пожалуйста!
— Подумаю.
Свернулся хвостатый в клубок и прикрыл голову лапами. Отстань, мол, в переводе на человеческий язык.
Полдня Нюша была сама не своя. То родителям помогала на огороде, то с бабушкой нитки распутывала. Даже не баловалась почти. Мама сказала, что это похоже на затишье перед бурей.
После обеда все легли подремать. Тут-то и пробрался Митрофан в кровать к Нюше со словами: «Мур! Я все узнал!» Малышка толком и не спала, открыла глаза и выпалила: «Говори!»
Кот прищурился, придвинулся ближе и сказал: «Ночью домовой придет, он скажет, что делать. Рассердила ты его своим поведением. Но я за тебя вступился. Ты же хор-рошая девочка, добрая, мур-мур!» Обрадовалась Нюша, стиснула Митрофана покрепче и спокойно уснула.
Отдохнули все, встали, снова за дела принялись. Позже ужин готовили, ели да чай пили. Никогда так не ждала малышка вечера. Легла в кровать, прикинулась спящей. А сама то и дело посматривала сквозь ресницы. Не идет ли уже домовой? Нет, дверь скрипнула просто. Уже почти задремала, как вдруг слышит:
Помните, в детстве мы с подружками собирались у кого-то дома с ночевкой? Перед сном пили какао, смотрели любимые фильмы и заплетали друг другу косички. А потом выключали свет и, завернувшись в тёплый плед, рассказывали друг другу, о чем мечтали, кого любили и как прекрасен этот мир. Наш сборник историй — тот самый разговор с подружками. В этой книге мы собрали тёплые, иногда грустные, но очень добрые рассказы, которые поднимут настроение каждому читателю. Здесь: лето, вдохновение, жизнь!
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.