Он замкнулся в своём горе, закрыл ставни, оставив всех снаружи, под дождём, без всяких объяснений.
И прервал молчание только тут, когда родители направились к выходу и мы на минуту оказались наедине.
— Мне жаль, — сказал он, так пристально глядя на меня, что ему стало больно, достал из кармана листок, поцеловал его и положил на свежую землю — и, уходя вслед за родителями, бледный призрак утраченной юности, не обернулся.
И я понял, я отлично понял, очень хорошо понял, что он хотел сказать мне. Ему жаль, что он устроил мне такую неприятность, ему жаль, что все мы опечалены, но еще больше ему жаль, что он не умер вместе с нею, как они условились, что нарушил план.
Будь у меня дар предвидения, я сказал бы Френни, что не нужно волноваться, что он ещё долго проживёт с нами на этой земле, что покинет её через четыре года, оставив нас всех в печали, ещё более глубокой, чем прежде. Может быть, последнее, что я запомнил бы тогда, оказалась его улыбка.
Но как могут приходить подобные мысли? Будь у меня дар предвидения, будь я и в самом деле в силах предсказывать будущее, мне никогда и в голову не пришло бы снимать фильм по трагедии Шекспира, я не полетел бы в Лондон и не отправился бы в путь по площади Пикадилли, по этому центру нашего мира, чтобы появиться в квартире Эвелин Уоллес. Никогда не попросил бы её дочь играть в моём фильме.
Я никогда не сделал бы этого, потому что знал бы, что нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте. Нет, и никогда не будет.
О thou whose face hath felt the winter's wind,
Whose eye has seen the snow-clouds hung in the mist,
And the black elm top's mong the freezing stars,
To thee the spi ing will be a harvest-time.
Ты, чьё лицо жгла зимней ночи стужа,
Кто различал во мгле на небосклоне
Верхушки вязов между звёзд замёрзших,
Ты в мае урожай сберёшь богатый
[174].
Джон Ките
В этой книге реальная дата событий — 1967 год — была несколько изменена в силу законов беллетристики. Ничто из истории, которую рассказал Ферруччо, не происходило на самом деле и никто из персонажей не имеет конкретных прототипов в прошлом или настоящем. Жизнь — это сновидение, а литература двойное сновидение.
И всякая история порождает историю. От образа к образу.
Благодарю Франко Дзеффирелли за то, что он снял незабываемый фильм «Ромео и Джульетта», который и разбудил моё воображение.
Благодарю также моих родителей, Аниту Санези, Роберто Росси и моего литературного агента Марию Паолу Ромео.
