Рыжий рыцарь - [71]

Тристан снова лег и укрылся плащом, но тут его опять стал мучить вопрос, который уже давно не давал ему покоя. Надо попытаться получить на него ответ.

— Что за проклятие тяготеет над принцессой? — спросил он.

— У короля Негуса Первого, нашего далекого предка, было семь дочерей, — ответила та после паузы. — Старшую из них, Карабоссу, он крайне неудачно выдал замуж. Она стала женой колдуна, который, чтобы пустить королю пыль в глаза, выдавал себя за иностранного герцога. Чародей стремился к власти, брак с принцессой был для него лишь способом заполучить корону. Он дурно обращался с Карабоссой, пренебрегал ею и довел до того, что она превратилась в настоящую фурию. Чтобы отомстить мужу, Карабосса овладела черной магией. Чародея она в конце концов победила, но прежней доброй и милой принцессой уже не стала. Зависть и лютая злоба поработили ее. И больше всех на свете Карабосса возненавидела своих сестер — ей было досадно, что они так счастливы в браке. Она прокляла их, и это проклятие пало на весь род Вальсангов. Теперь у каждой наследной принцессы, едва ей исполняется шестнадцать лет, начинает страшно портиться характер. Легенда гласит, что если в течение полугода король не подберет для дочери жениха, то она станет злющей и — что еще хуже — уродливой.

— А другого способа нет?

— Нет, — покачала головой Миста, — только жених. Если помолвка состоится, то проклятие спадет. А свадьбу можно сыграть хоть через десять лет, это не главное. Так и возникла идея Турнира. Прекрасный способ подобрать достойного кандидата, да еще и никого не обидеть. Вот только Турнир часто выигрывают очень мерзкие рыцари, так что характер у принцесс лучше не становится.

— Тебя тоже ждет такая участь?

— Я не королевская дочь. Моя мать — Кримхильда Милостивая, сестра короля. Так что мне это проклятие не страшно.

С восходом солнца они вновь двинулись в путь. Каменистая дорожка сделала резкий поворот и устремилась вверх. Тристан бросил взгляд на друзей. Вид у обоих был изможденный. Лишь И-гуа бодро шагал вверх, не жалуясь, вопреки своему обыкновению, на острые булыжники под ногами.

Наверху находился еще один могучий утес, за которым тропинка терялась. Проход здесь был настолько узкий, что путникам пришлось буквально протискиваться между скалами.

Дорожка сделала очередной поворот, Тристан уже не помнил, какой по счету.

— Смотрите! — неожиданно воскликнула Миста.

На отвесной скале, над ущельем, виднелась обгорелая постройка. Тристан сначала подумал, что скала обросла каменными бородавками, и лишь потом понял, что перед ним руины некогда могучей крепости.

— Тарг, — догадался он, — разрушенная крепость леопардистов.

— Видок жутковатый, — фыркнул И-гуа.

— Не жутковатый, а величественный, — поправил Вирель. — Так и тянет сложить песнь о героической гибели этой крепости и мужестве ее защитников.

Миста промолчала. Видно было, что ей очень хочется отпустить в адрес Виреля пару-тройку колкостей. Однако вместо этого девочка еще раз взглянула на Живокарту.

— Еще совсем немного, — сказала она, — и мы будем у пещеры.

Они двинулись через теснину. Солнце поднималось все выше. В ущелье стало так жарко, что Тристану мучительно захотелось сделать долгий привал.

— Пришли! — крикнул Вирель. — Это тупик, а вон Зловонная пещера.

Ущелье уткнулось в могучую гору. Перед друзьями высилась монолитная стена без единого выступа. В нижней части этой ровной каменной преграды зияла, словно черная дыра, пещера дракона. При одном взгляде на нее у Тристана задрожали колени.

— Ну вот, — сказала Миста, — добрались.

— Сам не верю, — покачал головой Тристан. — Выходит, теперь нужно биться с драконом?

Ему не хотелось придавать своему входу в пещеру излишнюю торжественность. Он шагнул внутрь, стараясь не думать о предстоящей битве.

В пещере было темно и сыро. Здесь стоял запах гари, такой сильный, будто внутри горели сотни костров. Каменные стены были покрыты копотью, а в воздухе висела сероватая дымка.

— Логово дракона, — пробормотал Тристан, — ошибки быть не может.

— Добрались все-таки, — сказал И-гуа. — Остались сущие пустяки — убить эту летучую тварь и забрать из ее пещеры сам-не-знаю-что.

— И ты, И-гуа, — хмыкнул Вирель, — тоже будешь участвовать в этом бою. Ты же боевой конь, не так ли?

И-гуа сразу притих.

Воздух в пещере был затхлый и спертый, дышать с каждой минутой становилось все труднее. Они шли по широкому коридору, плохо представляя себе его глубину. В любую минуту путники могли очутиться с глазу на глаз со свирепым драконом.

— Тихо, — остановил их Вирель.

Он поднял факел повыше, и пламя осветило темный угол. Там, вжавшись спиной в каменную стену, сидел, уперев голову в колени, какой-то человек в заляпанных грязью доспехах и изодранном плаще. Волосы были растрепаны, а на лбу краснела огромная шишка.

— Сдаюсь! — всхлипнул рыцарь, не поднимая головы. — Не убивайте меня! Мои мать и отец заплатят хороший выкуп. Вы будете купаться в золоте. Я Гнусомунд, нолус Холмистого княжества, сын князя Интроверта Сонного и княгини Харибды Алчной.

Это и в самом деле был Гнусомунд. Тристан с трудом узнал его. От прежней напыщенности нолуса не осталось и следа. Перед друзьями предстал напуганный до полусмерти человек с опухшим от слез лицом.