Рыжий рыцарь - [73]

— Что ты делаешь? — вырвалось у Тристана, но остановить Гнусомунда было невозможно. Он ползал на коленях и пихал в карманы и за пазуху все, что попадалось под руку. Не замечая ничего вокруг, он подобрался к гигантской куче, образовавшейся вокруг жезла, и накинулся на драгоценности. Жезл слегка покачнулся и накренился.

Дракон слегка встрепенулся, но Гнусомунд остался глух. Он продолжал загребать монеты и камни, зарывшись в них почти с головой. Жезл вновь покачнулся. Гнусомунд тем временем обнаружил под завалом золотую корону. Двенадцать золотых зубчиков были украшены алмазами.

— Корона! — завопил Гнусомунд.

Он вцепился в нее, яростно дернул и вытащил наружу. Жезл заскрипел и всей тяжестью рухнул на нолуса.

— Берегись! — вскричал Тристан, но было поздно.

Гнусомунд заскулил, выронил корону и упал на усыпанный монетами пол. Гигантская куча осыпалась и в считаные мгновения завалила нолуса столь любимыми им драгоценностями. Дракон зашевелился. Когтистая лапа поднялась вверх и опустилась на кучу сокровищ.

— Назад! — крикнул Тристан друзьям и, обнажив меч, выступил вперед.

Чудовище приподнялось на лапах и изогнуло шею. Из ноздрей его валил дым, с крыльев со звоном сыпались золотые монеты. Тристан замер. Он не вполне понимал, что ему делать: атаковать дракона или ждать нападения и отбиваться.

— О, предки! — Своды пещеры задрожали от раскатистого голоса дракона. — Никак железные люди нагрянули в дом Заячьей Души. Горе мне!

Тристан приготовился к бою. Сейчас дракон набросится на него. Но дракон смотрел на него робким, даже слегка напуганным взглядом. Похоже, он вовсе не собирался нападать на него. Напротив, его чешуйчатая морда выражала кроличье миролюбие.

— Пожалуйста, не надо тыкать в меня этой штукой! — прохныкал дракон, пятясь назад. Золотые монеты со звоном раскатывались по пещере. — Давай уладим дело миром. Гивр не сделал тебе ничего плохого.

С каждой минутой Тристан обретал уверенность в своих силах. Теперь он чувствовал себя настоящим рыцарем, при виде которого трепещут даже самые свирепые чудовища.

— Слушай, Тристан, — неуверенно проговорила Миста, — а может быть, все-таки убрать меч?

— Не вздумай! — крикнул Вирель.

При этом восклицании дракон опустил голову. Казалось, он хочет спрятать ее в груду золотых монет.

— Да он же совершенно безобиден, — возразила Миста. — Посмотри на него, он напуган до полусмерти.

— Существо таких размеров в принципе не может быть безобидным, — нашелся Вирель. — Тристан, умоляю, не опускай меч, а то он нас мигом изжарит.

Тристан молчал. Зрелище было в самом деле странное. Перед ним стоял перепуганный дракон, который без труда мог бы сжечь город, разрушить крепость, обратить в бегство армию. Тристан и его меч были для него не опаснее, чем комар для человека. Однако дракон дрожал от страха.

— Если господин дракон обещает мне, что не тронет нас, то я охотно опущу меч, — сказал Тристан.

— Клянусь моей чешуей! — полным радости голосом вскричал дракон.

Тристан убрал меч в ножны. В первый момент он подумал, что совершил несусветную глупость, за которую поплатится жизнью, но опасения его были напрасны. Дракон остался сидеть в углу. Он все еще боялся Тристана.

Воцарилось неловкое молчание. Дракон обводил взглядом друзей, не вполне доверяя им. Те, в свою очередь, точно так же не доверяли дракону. Никто не знал, что нужно говорить. Тристан подбирал учтивые слова, чтобы завязать разговор. Миста лихорадочно соображала, как выведать у дракона правду о его намерениях. Что же касается Виреля, то он погрузился в свои мысли, проникнуть в которые не смог бы даже всеведущий мудрец.

— Так, стало быть, господин дракон, вы не станете нападать на нас? — раздался из-за спины Тристана громкий голос И-гуа.

— Гивр? — переспросил дракон с неподдельным изумлением. — Со стороны Заячьей Души было бы безумием атаковать столь сильный и многочисленный отряд врагов, о величественный брат единорога.

Сравнение с единорогом польстило И-гуа, и он негромко фыркнул, выражая полное свое удовольствие.

Вирель набрал в легкие побольше воздуха и выступил вперед.

— Дракон, — сказал он таким тоном, каким обращаются лишь к врагам, — я оруженосец кина Тристана Рыжего, Рыцаря Бедных. Он проделал долгий путь, чтобы сразиться с тобой, и теперь вызывает тебя на бой. Сражайся с ним, и пусть победит сильнейший.

И тут произошло нечто удивительное. Дракон поджал лапы, низко склонил голову и опустил свой могучий хвост.

— Не надо, — сказал он жалобно, как котенок. — Гивр боится подобных противостояний. Они могут обернуться совершенно нежелательными травмами и ушибами.

— Как это не надо? — не понял Вирель. — Ты же дракон, ты должен ненавидеть всех рыцарей на свете.

Дракон молчал.

— Ты должен сражаться, — вскричал Вирель, — нападать, рычать и изрыгать пламя!

— Да, — подхватила Миста, — рыцари — враги драконов! Тебе полагается атаковать их при первой же встрече.

— Вообще-то, — казалось, дракон готов заплакать, — вообще-то железные люди не враги моим братьям, но мои братья почему-то враги железным людям.

— Что-что? — не понял Тристан.

— Драконы, — последовал ответ, — существа миролюбивые и спокойные. Мои братья истребляют железных людей только потому, что железные люди выпускают стальные когти. Если бы железные люди проявляли меньше любви к кровопролитию, то мои братья сумели бы обуздать красное дыхание.