Рыжая Соня и Врата Немедии - [22]

К тому же его очевидно терзало чувство вины перед Соней: из неохотных ответов девушки поняв, что в состоянии необъяснимого помрачения рассудка он напал на нее и едва не столкнул в пропасть, Муонг пришел в подлинный ужас.

— Бара, клянусь, я не хотел этого! Понимаю, мне невозможно оправдаться перед тобой, но я видел вовсе не тебя… мне вдруг показалось, что передо мной возникла Глария… или Маргиад, я и сам не мог разобраться, но во мне вспыхнула такая жгучая ненависть… я просто не понимал, что вообще совершаю!

— Можешь не рассыпаться в извинениях, — проворчала Соня. — Как-никак, даже не вмешайся Маргиад, я сумела бы за себя постоять. Рана-то теперь сильно болит? Врезала я тебе, признаться, от души…

— Ты еще можешь думать об этом?! — поразился он.

— А как же, я что, зря тебя, дурака, выхаживала? Мне не тебя, а своих усилий жалко, — отрезала девушка и тут же усмехнулась: — Ну, ладно, хватит уже переживать, я ведь почти сразу догадалась, что на тебя кто-то наслал морок.

Новый повод для переживаний, однако, долго себя ждать не заставил.

Муонг двигался все медленнее, наконец остановился совсем и подавленно произнес:

— Слушай, по-моему, я ошибся в выборе направления.

— Отличная новость, — заметила Соня. — Что, если просто идти прямо?

Говоря об этом, она уже понимала, что подобная задача в этих местах трудновыполнима: не имея никаких ориентиров, даже звезд, разглядеть которые сквозь густой, непроницаемый, головокружительной высоты лиственный полог совершенно невозможно, — не только человек, но даже животное начинает описывать круги, снова и снова возвращаясь на прежнее место.

Муонг энергично помотал головой, подумав, видимо, о том же самом:

— Не получится.

— Ну что ж, тогда нам остается только одно: смириться с неизбежным, обосноваться прямо здесь и стать родоначальниками нового племени.

— Нет! — произнес мужчина с неожиданным и неподдельным ужасом, ничуть не разделяя мрачного юмора Сони.

— Вот порадовал, — не сдавалась она, — а я-то, глупая, думала, что тебя, вроде бы, устраивает мое общество! И не ты ли говорил, как мне помнится, что лес — твой родной дом? Не правда ли, забавно заблудиться в собственном доме! Но с чего вдруг такая паника, Муонг? Все равно скоро стемнеет. Чем стоять просто так, разводи костер, а я принесу веток. Устроим себе пышное ложе и прекрасно проведем время, а утром что-нибудь придумаем.

Спутник согласился с нею и стал заметно спокойнее.

Расположившись так, чтобы дым от костра хотя бы в какой-то степени отгонял назойливых насекомых, они попробовали заснуть, но из этой затеи ничего не вышло.

— Да с чего, собственно, ты пришел в такое волнение? — спросила Соня, садясь и запуская огрызком съедобного корня в любопытную физиономию нахального долгопята, огромные, совершенно круглые глазища которого уставились из ветвей прямо на нее; девушка находила этих созданий с присосками на непомерно длинных пальцах, ртом, разрез которого доходил чуть ли не стоящих торчком ушей, и резким хохотом, способным свести с ума не знакомого с ними человека, очаровательными тварями, но иногда они раздражали своей бесцеремонностью. — Если рассудить здраво, мы просто отыщем звериную тропу и пройдем по ней. Ну, запутался немного, со всяким такое может случиться. Не конец света, как мне кажется.

— Я на мгновение представил себе, что уже никогда не смогу вернуться, — тихо признался Муонг.

— Куда, к мбонго?

— Нет. Домой. В Хайборию.

— Да ты же и слышать об этом не хотел! Принимался орать на меня всякий раз, стоило мне заикнуться о Бритунии или хотя бы о том, что не родился мбонго. Утверждал, что нашел свое истинное счастье в Черных Королевствах…

— Бара, я схожу с ума от тоски по землям, лежащим севернее Стикса. Я старался убедить себя, что обойдусь и без них, но это… все равно что смерть. Да, я не родился мбонго, и мне никогда не стать им до конца. Я просто убедил себя, что я — Сын Змеи, такой же, как другие, и почти поверил в это, но ведь на самом деле все не так, сколько себя ни обманывай. Не получается просто хлопнуть дверью и уйти из одного мира в другой.

— Муонг…

— Эльбер, — произнес он.

— Что? — не поняла Соня.

— Так меня зовут. Эльбер. Вернее, раньше звали.

Девушке показалось, что она где-то слышала это имя, но где и при каких обстоятельствах, вспомнить никак не удавалось.

— Вот как? Звучит красиво…

— Мой отец любит красивые имена. Например, мою сестру он назвал Береник. Она старше меня на пять лет.

— Ты, должно быть, знатного рода?

— Вовсе нет, с чего ты взяла? Какая там знать… Мой отец всю жизнь прослужил садовником в богатых домах. Ему необыкновенно нравилось его занятие, и он любил повторять, что те, кто сажают цветы и деревья, — особенные люди, они создают радость завтрашнего дня. Каждый день он дарил матери свежесрезанные розы… я до сих пор помню их аромат! Но мы всегда жили в бедности. Отец сразу соглашался на ту плату, которую ему предлагали, и не требовал большего. Узнав об этом, многие беззастенчиво пользовались его покладистостью. У нас был маленький дом, всего одна комната, где мы жили все четверо, пока Береник не вышла замуж, а я не стал торговцем. В семнадцать лет у меня уже было свое дело и даже лавка, которая давала неплохой доход.