Рыжая Соня и ловцы душ - [76]

И Наблюдатель никогда не спускал с нее своих пристальных очей. Правда, он никак не пытался ей помочь. Но иногда, случалось, девушка ощущала неразрывную связь с ним. Когда она действовала так, как ей самой, в общем-то, было не свойственно. Когда она разом научилась воровать, например. И некоторые мысли теперь тоже были не ее. Наблюдатель показал ей способ выжить, воспринимая жизнь не слишком всерьез, а скорее как форму игры — пусть зачастую крайне опасной.

Так кошка играет, даже охотясь, и охотится, словно играя. Так постоянно надевает на себя маску, пряча смертоносные когти в обманчиво мягкие, бесшумно ступающие подушечки лап, а потом наносит ослепляющий удар, в единый миг превращаясь из уютного очаровательного создания в свирепого коварного зверя,— и это тоже игра. И томное, как бы вечно загадочно улыбающееся выражение ее морды мгновенно меняется, словно у оборотня. И этот переход, момент которого невозможно проследить, от полной расслабленности к предельной концентрации — тоже часть вечной игры.

Наблюдатель был кошкой. Соня не понимала, откуда пришло к ней это знание. Она попросту научилась слышать его — в себе.

И у нее была цель. Она вовсе не бродила бесцельно по странам Хайбории, лишь бы чем-то себя занять. Никогда, ни единого дня. Груз страшной, неискупимой вины камнем давил ее сердце, и Соня была жестока по отношению к самой себе. Ненависть, обращенная внутрь, выжигала ее душу. Но, глядя на все случившееся глазами взрослого человека, Соня понимала, что вина эта — не только ее.

Она побывала во многих землях, от Султана-пура до Немедии. Несколько раз выходила на след Сулара, пытаясь отыскать аквилонца через нанятых им убийц. Это было непросто — но, казалось, сами боги одобрили ее месть. Слепая жрица в далекой Киммерии навела ее на след наемников. Одного за другим она отыскала и уничтожила всех тех, кто погубил ее семью. Но пламя мести по-прежнему сжигало ее душу. Затушить этот пожар могла лишь кровь Сулара!

Но тот раз за разом ускользал, она теряла намеченную жертву из вида — пока не поняла, что гоняться за ним бессмысленно. Зачем, если есть место, куда он всегда возвращается? Это ведь ее дом уничтожен, а вовсе не его. Поэтому при всей своей ненависти к Аквилонии Соня остановилась именно там, осторожно выяснив, где находится логово этого монстра. И, чутко прислушиваясь к Наблюдателю в себе, дабы избрать единственно правильный путь, принялась строить план действий.

Находившийся в баронстве Илантия, дом Сулара представлял собой двухэтажное каменное здание, к которому квадратом примыкали конюшни, дворовые службы, жилье для прислуги. Все пристройки тоже были каменными и по высоте мало уступали основному Зданию. В сущности, это был почти замок: укрепленный, хорошо защищенный от нападения извне. Окна во внешних стенах были узкими и больше напоминали бойницы. В квадратный внутренний двор вели ворота с тяжелыми, окованными железом створками.

Взять его штурмом, вероятно, было бы сложно — но девушке это и не требовалось. Проникнуть внутрь оказалось проще простого. Ведь рабочие руки в таких домах нужны всегда...

Соне, а вернее, Бакиру (так она назвалась), отвели при конюшне каморку, в которой едва могла поместиться охапка соломы. Старший конюх, седой, с резкими чертами лица, выдал новому работнику лопату, показал, как нужно чистить стойла, и юный «Бакир» приступил к своим обязанностям.

Кииту сказала правду. Сулар был женат и имел пятерых детей, правда, поскольку он рано обзавелся семьей и его ублюдки появлялись на свет подряд один за другим, к тому времени их разнесло по всей Хайбории и он остался один, если не считать жены, Каэллы, которая и взяла Соню на работу в помощь старшему конюху. Хозяйка дома оказалась преизрядной старой стервой, на десять лет старше своего мужа, и страшной, как смертный грех. Она и внешне была похожа на крысу с узкой хищной мордой, торчащими вперед длинными передними зубами, острым носом и крошечными красноватыми глазками; разве что хвоста не хватало.

Легко можно было предположить, что красавец Сулар, обладая эдаким-то сокровищем, должен был изменять женушке направо и налево, однако, постепенно собирая сведения о нем, Соня, к удивлению своему, обнаружила, что это вовсе не так. О своем господине даже слуги отзывались с уважением и сочувствием, несмотря на его отсутствие. Складывалось впечатление, что он хранит верность Каэлле и другими женщинами не интересуется, как положено человеку чести. А если все же и утешается с кем-то на стороне, то так, чтобы ничем не оскорбить чувства матери своих детей.

Когда-то бедный юноша сумел достойно распорядиться приданым жены и сделал огромное состояние, за что был, кажется, до сих пор благодарен своей супруге. Вот только дома он появлялся редко. Зато Каэлла, нимало не смущаясь ни своей внешности, ни возраста, готова была затащить к себе в постель кого угодно, с годами окончательно утратив всякие представления о приличиях... Она и на Соню положила глаз, принимая ее за необычайно смазливого юнца, однако та, одержимая планами мести, до поры до времени этого не замечала.