Рыжая Соня и ловцы душ - [19]

— Я не велел пускать тебя! — Эвилд вскочил с кресла.— Как ты посмел нарушить запрет?!

— Прошу прощения за настойчивость,— произнес Итан,— но дело, которое привело меня сюда, не терпит отлагательства. Твои люди не виноваты, я проник сюда незаметно для них.

— Что тебе нужно? — Эвилд надменно взглянул на Магистра, стараясь скрыть растерянность.

— Мой сын Гинмар схвачен городской стражей и брошен в тюрьму. Я прошу твоего высочайшего распоряжения отпустить его.

— Что же ты не воспользовался магией, чтобы так же явиться за ним в тюрьму, как вошел во дворец? — насмешливо осведомился правитель.

— Потому что ты начал эту войну в Ианте и должен ее прекратить. Я не намерен похищать своего сына вопреки закону.

— Я начал войну в собственной столице?! — вскричал Эвилд, словно не веря своим ушам — Отдаешь ли ты себе отчет в том, что говоришь? Люди сами сделали выбор между законной властью и темными силами, которые олицетворяют подобные тебе. Мне смута не нужна, она слишком дорого мне обходится.

— Ты прекрасно знаешь, что я прав. Оставим бесполезный спор. Жаль, что мы не можем найти общего языка. Скажи, какой платы ты потребуешь за жизнь и свободу Гинмара, и я уйду.

— Платы, Итан? Вот как ты заговорил, когда тебе наступили на хвост, призвав, наконец, к ответу твоего спесивого сына...

— Мой род — один из самых древних в Офире,— с достоинством возразил Магистр.— Не стоит подвергать меня незаслуженным оскорблениям. Триста лет — большой срок, Эвилд; твоя династия насчитывает меньше. Но я пришел не за тем, чтобы спорить о подобных вещах.

— Триста лет...— повторил король Офира.— О да! Пятьсот лет назад великий Конан очистил Хайборию от скверны колдовства, костры пылали от Гиркании до Асгарда. Но спустя два столетия ваше племя вновь начало поднимать голову.

— Слава Конана-победителя тебе не грозит, Эвилд. Король Конан — воплощение мужества и чести, он никогда не нападал из-за угла, точно трусливый разбойник. Но и это сейчас не важно. Я повторяю вопрос: что тебе нужно в обмен на свободу Гинмара?

Эвилд медленно улыбнулся, наслаждаясь унижением противника. Он растягивал удовольствие и даже не пытался скрывать это.

— Риатеос,— наконец проговорил он,— и все земли, которые принадлежат тебе. Ты и твой сын покинете Офир живыми, если публично отречетесь от своего титула и права наследования.

Итан смертельно побледнел/но усилием воли взял себя в руки, не дав ярости овладеть собой.

— Это невозможно, повелитель.— Голос Магистра звучал ровно, и лишь по тому, как играли ж;елваки на скулах, можно было понять, во что ему обходится его выдержка.— Владельцы Риатеоса не могут покинуть свой дворец и земли, ибо они хранят тайну заклятия тех неведомых непосвященному сил, которые в противном случае вырвутся на свободу и уничтожат Ианту. Этот дворец возведен на священном месте, он является Вратами Нижнего Мира, и если таковые отверз-нутся, случится непоправимое.

— Слышал я не раз эту сказку,— махнул рукой Эвилд.— Неплохой способ запугивать легковерных болванов. Видишь ли, Итан, я ни на чем не настаиваю, ничего не требую. Разве я лишаю тебя свободы? Ты обратился ко мне с вопросом — я ответил на него.— Король Офира пожал плечами.— Иные условия меня не устраивают. Считай, Что мы не сумели договориться. Искренне сожалею. Но я дам тебе время подумать и все взвесить — до завтрашнего утра. И ты совершенно прав, отказавшись от попыток освободить Гинмара. Если это произойдет, даже я не смогу сдержать гнев тысяч людей, которые просто сотрут Риатеос с лица земли.

— Эвилд... повелитель...— Итан глубоко вздохнул, собираясь с силами, чтобы разыграть последнюю карту.—Ты просил меня помочь в одном Деле — исполнить твое желание на условиях, которые я никогда не принял бы при иных обстоятельствах: сделать тебя неуязвимым для покушения, не ограничивая срока твоей жизни. Я заявил тогда, что мне не дано осуществить подобное; и это правда. Цена такому желанию — время. Но теперь я скажу иначе. Я отдам свое время, и твое желание станет последним, исполненным мною. Большего сделать невозможно. Но за это ты оставишь нас в покое.

— Ничего не выйдет, Итан. Поздно. Я все решил, и тебе не удастся прельстить меня подобными посулами, сколь бы соблазнительными они ни представлялись.

— Ну что ж. Вероятно, к следующему утру ты тоже на многое будешь смотреть по-другому. Прощай.

С этими словами Магистр поклонился правителю сообразно правилам придворного этикета, однако не прошел к выходу, а исчез, словно растворился в воздухе.

— Никогда не привыкну к их трюкам,— невольно вздрагивая, пробормотал Эвилд.— Но, слава богам, мне недолго осталось терпеть соседство всей этой нечисти.

* * *

Магистр возвратился во дворец с тяжелым сердцем. Навстречу ему метнулась Джилла.

— Отец,— воскликнула она, тревожно заглядывая в глаза Итану,— тебе удалось что-нибудь сделать для Гинмара?..— И осеклась, все поняв по выражению его лица.— О боги... неужели нет? — Слезы потекли по ее щекам.

— Прекрати плакать, женщина.— Итан мягко отстранил ее.— Что толку терзать мне душу своими стенаниями? Подумай лучше, не вмешаются ли в дело твои туранские родственники. Они могут повлиять на нашего полоумного короля. Если захотят, конечно... Он дал мне срок до утра. Что будет потом — клянусь, я не знаю.