— А почему они не явились к вам в замок? Почему вам пришлось отправиться к ним?
— Боятся. Госпожа Кештиора теперь вроде как вне закона, помогать ей никто из волшебников не вправе. Сражения между магами строжайше запрещены.
— Но разве не белобрысый начал вражду?
— Неважно, кто первый начал. В таких случаях вне закона объявляют обоих. Или — того, кто остается в живых. Наверное, поэтому, подобные поединки случались за последние семь столетий всего раза три.
— Но в замке прежде жили люди. Теперь же он словно вымер.
— Люди боятся жить в замке, хозяйка которого утратила силу. Они считают, что там поселилось зло. Они ушли на следующий же день после того, как случилась беда.
— Ясно.
Я помолчал, соображая, как можно помочь Кешт. На первый взгляд, все возможности были уже исчерпаны. И все же...
— Скажи, Ари, как ты объясняешься с Кештиорой?
— Знаками, — спокойно ответила девушка.
Словно в подтверждение ее слов, кошка поднялась, отряхнулась, подошла ко мне и, задрав мордочку, коротко, но очень требовательно мяукнула. Я вопросительно посмотрел на Ари.
— Она хочет, чтобы мы следовали за ней, — сказала девушка.
Что ж, я не особенно сомневался, что рыжая волшебница знает, что нужно делать. Вот только сумеет ли она объяснить это нам?
Кошка быстро бежала по пустым коридорам замка. Мы с Ари едва поспевали за ней. Поворот, лестница вниз, дверь, еще поворот, короткая анфилада комнат, лестница вверх. Перед последней дверью кошка остановилась, словно в нерешительности, и уселась, обернув лапки пушистым хвостом.
— Дверь в ее личную мастерскую, — пояснила мне Ари. — Закрыта заклятием. Нам не войти.
Я критически осмотрел преграду.
— Пожалуй, я смогу ее выломать. Надеюсь, ты не обидишься, Кешт?
Кошка фыркнула и мотнула головой.
— Не выломаешь ее, — Ари вздохнула. — Магия не позволит. Тут в двери окошко есть, и я, скорее всего, сумею его открыть, да только, кроме госпожи Кештиоры туда никто не пролезет.
Кошка утвердительно мурлыкнула.
С окном Ари возилась не менее получаса. Мы с Кешт терпеливо ждали. Наконец, в двери появилась едва заметная щель, углубилась, очерченный ею квадрат стал прозрачным и, наконец, растаял. Отверстие оказалось примерно на уровне моей груди. Оно было явно рассчитано на рост хозяйки.
Я поднял Кешт с пола и помог ей забраться в окно. С той стороны двери раздался мягкий удар лап об пол. Нам с Ари оставалось только ждать.
Кешт ныряла в окошко трижды. Сначала вытащила в зубах небольшой полотняный мешочек, потом кусок древесной коры с продетым через него кожаным шнурком и наконец, маленькую металлическую коробочку. Мешочек и амулет я повесил на шею, коробочку засунул в поясной кошель.
Мы отправились в путь сразу: задерживаться в покинутом доме никому из нас не хотелось.
Замок, казалось, тревожно смотрел нам вслед темными провалами окон. Впрочем, кроме меня, увидеть это было некому. Ни Кешт, ни Ари оглядываться не стали.
* * *
Добравшись до перекрестка, я спрыгнул с коня и опустил на землю кошку, которая ехала, сидя на седле впереди меня.
— Куда теперь, Кешт?
Вместо того, чтобы показать дорогу, как я ожидал, кошка быстро вскарабкалась на меня, цепляясь когтями за одежду. И потянула зубами за мешочек, висящий у меня на груди.
Я снял его, развязал, но заглядывать внутрь не спешил.
— Что это, Ари?
— Земля, — ответила девушка. — Земля, собранная у входа в Каменную Пасть.
Если бы не многолетняя выдержка, я бы вздрогнул.
— Кому, ради всех богов, понадобилось подходить близко к Пасти? Это же самоубийство. Ари!
— Единственное место, где госпожа Кештиора может вернуть себе облик и силу, это Каменная Пасть, — тихо сказала девушка. — Волшебник становится волшебником, лишь пройдя через Пасть. Правда, не все выходят оттуда живыми. Только трое или четверо из десяти.
— А... ты?
— Я пока не волшебница. Но когда закончу учиться, я тоже должна буду туда отправиться.
— Но как вы его находите? Он же вечно меняет расположение?
Не раз и не два случалось, что люди вынуждены были покидать обжитые места, если поблизости оказывалась Каменная Пасть. Такое селение было обречено: в нем переставали рождаться дети, болел скот и бесплодной становилась земля. Те, кто уходили сразу, обычно в конце концов приживались на новом месте. Но чем дольше человек задерживался поблизости от Пасти, не решаясь бросить свой дом, тем меньше было у него шансов остаться в живых. Нет, его не поражала никакая хворь, с ним не происходило несчастного случая, он просто медленно угасал, словно что-то высасывало из него жизнь. Из тех же, кто пытался подобраться к Пасти ближе, не вернулся никто.
— Волшебник, обретший силу, набирает у входа в Пасть три горсти земли. Потом она помогает его ученикам найти это место.
— Или ему самому?
— Насколько я знаю, никто из волшебников ни разу не пробовал возвращаться туда. И никто никогда не рассказывал о том, что там увидел.
— И — Кешт?
— Госпожа Кештиора тоже молчала.
Я осторожно высыпал немного земли из мешочка в сложенную ковшиком ладонь и вздрогнул от непонятного отвращения. Растер сухие комочки в пыль. И тихо ахнул, когда невесомые крупинки серо-коричневым облачком взлетели с руки, словно подхваченные легким порывом ветра, закружились в воздухе, вытянулись в линию и через мгновение скрылись вдали.
