Рыжая - [2]

— Эстелла, — имя срывается с его губ так, словно он всю жизнь ждал того момента, когда сможет произнести его вслух.

Я приподнимаю голову. Не ожидала что-нибудь столь... древнее. Я дотрагиваюсь до своего носа.

— Напоминает очень устаревшее женское имя.

— Это из книги.

Ох, Калеб и его книги.

— Из какой? — я не люблю читать.... если только это не журналы. Надеюсь, что эта книга экранизирована и, возможно, я даже видела этот фильм.

— «Большие надежды».

Я зажмуриваюсь и испытываю дискомфорт в области живота. Это как-то связано с ней. Уверена в этом.

Я не озвучиваю эти мысли вслух. Я слишком умна, чтобы акцентировать внимание на своей неуверенности, поэтому просто небрежно пожимаю плечами и улыбаюсь в его сторону.

— Есть какая-нибудь причина, чтобы назвать так ребенка? — сладким голосом интересуюсь я.

На минуту мне кажется, что я вижу, как едва заметная тень омрачает его лицо, затрагивая глаза, перед которыми словно проносятся кадры из фильма. Я с трудом сглатываю. Я знаю это выражение лица.

— Малыш ...?

Фильм заканчивается, и он возвращается обратно ко мне.

— Мне всегда нравилось это имя. Она похожа на Эстеллу.

Я слышу подвох в его голосе.

Как по мне, то она похожа на лысого старикашку, но я просто киваю. Я не умею говорить «нет» своему мужу, который сейчас выглядит, словно ребенок, который получил желаемое.

Когда он уезжает домой, чтобы принять душ, я достаю свой сотовый из-под подушки и ищу в Google Эстеллу из «Больших надежд».

Один веб-сайт называет ее очаровательной красоткой, не забывая упомянуть про ее холодность и манию величия. Другой говорит, что она была физическим воплощением всего того, что Пип хотел иметь, но не мог. Я откладываю телефон подальше и заглядываю в люльку, стоящую рядом со мной. Калеб никогда ничего не делает просто так. Все его поступки имеют какую бы то ни было цель. Интересно, как давно он хотел, чтобы родилась девочка? Неужели на протяжении всех девяти месяцев, пока я планировала родить сына, Калеб хотел, чтобы родилась именно девочка?

Я ничего не чувствую. Ни одну из тех трогательных, материнских эмоций, о которых мне рассказывали мои подруги, уже имеющие детей. Описывая их они использовали слова, наподобие: безоговорочная, всеобъемлющая, любовь всей моей жизни. Я улыбалась и кивала, сохраняя слова в памяти до тех времен, когда у меня, наконец, появится собственный ребенок. И вот теперь он у меня есть, а я ничего не чувствую. Эти слова совершенно ничего не значат для меня. Интересно, думала бы я иначе, если бы у меня родился мальчик? Ребенок начинает вопить, и я нажимаю на кнопку вызова медсестры.

— Могу я вам помочь? — в палату входит медсестра в халате с изображением «Заботливых мишек». (Примеч. Заботливые мишки — мультсериал о веселых и добрых медвежатах, которые всегда готовы придти на помощь) На вид ей лет пятьдесят.Я улыбаюсь ей и киваю.

— Не могли бы вы забрать ее в детскую комнату? Мне нужно немного поспать.

Эстеллу уносят из моей комнаты, и я с облегчением вздыхаю.

У меня не получится быть хорошей матерью. О чем я только думала? Я дышу сначала через нос, потом через рот точно так же, как я делаю это на занятиях йогой.

Хочется курить. Очень хочется курить. А еще мне хочется убить женщину, которую любит мой муж. Это все ее вина. Я забеременела, чтобы удержать мужчину, за которым уже была замужем. Женщина не должна поступать так. Она должна чувствовать себя в безопасности в браке. Ведь именно поэтому люди и сочетаются узами брака — чтобы обезопасить себя от всех мужчин, которые так и норовят влезть тебе в душу. Я охотно отдала свою Калебу. Преподнесла, словно жертвенного ягненка. И теперь вынуждена конкурировать не только с его воспоминаниями о другой женщине, но еще и с появившимся на свет ребенком. Он уже смотрит в ее глаза так, словно видит Гранд-Каньон в ее зрачках. (Примеч. Гранд-Каньон — один из глубочайших каньонов в мире. Находится на плато Колорадо, штат Аризона, США на территории национального парка «Гранд-Каньон»)

Вздохнув, я сворачиваюсь клубочком, подтягиваю ноги к подбородку и обхватываю себя за лодыжки.

Что я только не делала, чтобы удержать этого человека. Я лгала и обманывала, была сексуальной и покорной, вспыльчивой и послушной. Была какой угодно, только не самой собой. Сейчас он мой, но ему меня всегда будет недостаточно. Я вижу это по его взглядам, когда он смотрит на меня. Его глаза словно всегда ищут что-то. Не знаю, что он ищет. Мне жаль, что я решилась на этот поступок. Я не могу сражаться с ребенком, со своим же ребенком.

Я такая, какая есть.

Меня зовут Лия, и я сделаю все, чтобы удержать своего мужа.

Глава 2

Спустя сорок восемь часов меня выписывают из больницы. Калеб стоит рядом со мной, пока я оформляю бумаги на выписку. Он держит на руках Эстеллу, и я бы, наверное, жуткое его ревновала, если бы он постоянно не прикасался ко мне — моя рука в его руке, большим пальцем он выводит круги на тыльной стороне моей ладони, его губы периодически касаются моего виска. Мать Калеба и его отчим заезжали чуть раньше. Они пробыли тут в течение часа, попеременно держа ребенка на руках, после чего уехали, чтобы пообедать с друзьями. Я испытала облегчение, когда они уехали. Мне некомфортно, когда надо мной нависают в то время, как я кормлю ребенка грудью. Они принесли бутылку виски «Брукладди» для Калеба, копилку от «Тиффани» для ребенка и великолепный комплект белья от «Гуччи» для меня. Несмотря на нахальство матери Калеба, стоит признать, что у этой женщины потрясающий вкус. Я ношу похожее белье. Я потираю материл между пальцами, ожидая момента, когда смогу примерить его.