Рюрик - [184]

Дир предупреждающе остановил порыв храброго меченосца.

- Что они хотят? - не понял Дир.

- Чтобы мы отошли от западного берега на тысячу локтей в море, - снова перевёл Глен и с усмешкой добавил: - Иначе они угостят наш караван судов каким-то особым пирогом.

- А они ведают, какой силе угрожают? - хмуро спросил горячего бастарна Дир.

- Да, - с явной задиристостью подтвердил Глен и предложил Диру посмотреть на дозорных греков.

Дир перегнулся через борт и с помощью факела сумел рассмотреть следующее: в дозорной ладье греков сидело всего шесть гребцов, двое из которых возились с каким-то довольно большим котелком, от которого отходил длинный, змеевидный рукав, наполненный какой-то клокочущей жидкостью.

- Что они делают? - с отвращением и ужасом спросил Дир и быстро приказал тихонько отплыть от опасной лодки, отталкиваясь вёслами только левого борта.

- Напрасно, Дир, - разочарованно протянул Тлен, но приказ рыжеволосого волоха не выполнить не мог…

Струг Аскольда плавно и неожиданно быстро на значительное расстояние отделился от греческого дозора, одновременно метко обстреляв коварных лазутчиков. Стрелы охранников Аскольда пригнули тела тех двух озабоченных греков, которые стремились во что бы то ни стало, спустить на море тяжёлый, мокрый, извивающийся от бьющейся в нём жидкости рукав и свершить опаснейшее дело. Оставшиеся в лодке греки дружно схватились за весла и резкими рывками пытались придать своему маленькому плавательному сооружению стремительную скорость. От резких толчков лодки тяжёлый длинный рукав выскользнул из неё и выплеснул из себя в море вонючую жидкость. Непонятный запах, распространяемый ветром, достиг караульной площадки струга Аскольда, и Дир, вдохнув его, сморщился.

- Что за вонь? - спросил он Глена, но тот лишь пожал плечами.

- Дай команду всем нашим ладьям обойти это место на сто локтей… и пусть не бросают в море факелов! - догадался добавить Дир и сам удивился собственным словам.

Глен тоже раскрыл рот:

- А… разве кто-нибудь… - промямлил он.

- Мало ли что! - оборвал его Дир и оглянулся посмотреть на удаляющуюся лодку греков.

- Надо бы доложить Аскольду о случившемся. Что-то за этим кроется, - в раздумье проговорил волох, и Глен поддакнул ему.

Когда подняли и привели Аскольда на дозорный помост, до утренних сумерек оставалось ещё довольно много времени, чтобы Дир смог рассказать всё своему предводителю и услышать от него единственный вопрос и единственное решение:

- В каком направлении исчезла из виду эта лодка? Дир указал на юг.

- Туда и мы будем держать курс, - изрёк Аскольд и пошёл досыпать, дав Диру на прощание указание поднять всех стрелков и быть наготове к любому нападению.

- Иди тихо, вёслами рыб не будить! Борта стругов накрыть щитами! пробубнил киевский предводитель и широко зевнул.

- А вдруг не туда придём? - засомневался было Дир.

Но Аскольд небрежно бросил;

- Куда приведёт Перун, там и будем драться в первую очередь!

* * *

К утру разведывательный эскорт быстрых стругов Аскольда наткнулся на небольшой скалистый остров, на котором одиноко возвышался мрачный монастырь да несколько жалких глинобитных домиков. На маленькой пристани, что уютно располагалась в песчаном заливе, спокойно дремало несколько лодчонок, от которых совсем не веяло бойцовским духом.

Аскольд дал команду, и ладьи пристали к незнакомому берегу.

- Да, да, к монастырю! Не нравится мне, что он нем как рыба. Гостей положено встречать колокольным звоном! Так, Дир? - властно говорил киевский предводитель, зорко оглядывая крутые скалистые берега острова и единственную узкую тропинку, ныряющую и извивающуюся в каменистых склонах и ведущую к мрачной обители христопоклонников.

Дул порывистый свежий ветер и подхлёстывал Дира следить за высадкой двухсот всадников, которые тщательно проверяли свои доспехи и беспокойно поглядывали наверх. Там, за мощными каменистыми стенами могли быть те, схватки с которыми не сулили ничего хорошего. Однажды на Балканах воины Аскольда уже отведали удары восточных рыцарей. Если сейчас им предстоит подобная встреча, то стратиотская[78] тяжеловооружённая конница нынче должна столкнуться с другой силой, нежели в первый раз, когда ничего не подозревавшие секироносцы Аскольда лишь смелой душой, лихой отвагой и яростным желанием жить сумели отразить мощный удар закованных в железо непонятных монахов-воинов, которых ещё почему-то называли катафрактариями[79]. Аскольд заметил волнение и беспокойство своих дерзких, отважных воинов и проговорил неожиданно важным, назидательным, но удивительно спокойным голосом ту речь, которая почти всегда имела магическое значение перед любой битвой волохов:

- Крепче держите руки с мечом, ибо наше солнце и любовь наших женщин придают нам ту силу, которую не сможет сокрушить ни один враг? Всем взять в руки секиры и мечи и показать свои доспехи Перуну! Затем протяните руки с доспехами к солнцу, которое так щедро обогревает нас нынче, и возьмите у него огня и доброты для силы вашего сердца, ибо только оно управляет воином во время битвы! Так говорили наши древние жрецы! Так будем верны их наказу!

Меченосцы, слышавшие не впервой эту речь, внимательно смотрели на своего предводителя, говорившего древние, мудрые слова новым, неведомым ещё им голосом, и недоумевали: что стряслось с их бравым Аскольдом? Кто это всего лишь за ночь выковал в нём такую речивость и проникновенность в тайную силу слова? Как он говорил! Как успокоился сразу ветер на море и на этом неизвестном острове, едва раскрыл рот их неугомонный вожак! К чему бы это?! Кто на этом острове так молил своего бога, чтобы сюда прибыл невзначай киевский князь и свершил то, что задумало небо?