Рыцарство от древней Германии до Франции XII века - [4]
ГАЛЛЫ И ГЕРМАНЦЫ
На земле Галлии, как и соседней Германии, с VIII в. до н. э. человек из элиты отличался тем, что владел конем и неким подобием железного меча. Не господствовал ли знатный воин над крестьянином еще с тех пор? Не навязывал ли он, во всяком случае, свой престиж и авторитет простым безлошадным воинам, хуже вооруженным и хуже защищенным, чем он, — настолько хуже, что он мог сделать их своими подручными и данниками?
Об общественных отношениях у «наших предков галлов» известно немногое. Археология сообщает о настоящем социальном расслоении и о переменах в облике жилища и в экономике, прежде всего благодаря контактам с марсельскими греками и другими обитателями Средиземноморья. А то, что говорят о галлах их завоеватель Цезарь (с 52 г. до н. э.) и греческий географ Страбон (ок. 18 г. н. э.), скорей, лестно для них, хоть и схематично.
«Было некогда время, — по словам Цезаря, — когда галлы превосходили храбростью (virtute) германцев»>{1}. Тогда они основали колонию в одном лесу, за Рейном, — колонию вольков-тектосагов, и этот народ «пользуется большой славой за свою справедливость и военную доблесть». Можно подумать, древние галлы или по меньшей мере их вожди первыми изобрели рыцарство! Правду сказать, Цезарь и Страбон делают его, скорей (если это на самом деле «рыцарство»), в равной мере принадлежностью обеих групп народов, галльских и германских, которая лучше сохранилась у последних.
У греко-римских авторов, писавших о «варварах» Северной Европы, существовало нечто вроде вульгаты. «Все племя, теперь называемое галльским и галатским, помешано на войне, отличается отвагой и быстро бросается в бой; впрочем, оно простодушно и незлобиво»>{2}. Так Страбон начинает знаменитое описание галлов, однако далее уточняет, что «дал это описание на основании древних обычаев» (он писал в 18 г. н. э.), «которые еще сохраняются у германцев до настоящего времени»>{3}. В самом деле, торговля и соседство с греко-римским миром мало-помалу привели к тому, что галлы одрябли и, как отмечал Цезарь в 52 г. до н. э., «даже и сами/не пытаются равняться в храбрости (virtus) с германцами». Тем не менее галльская война периодически показывала, что остатки былой храбрости еще сохранились! И сам Цезарь говорил о храбрости жителей тех земель, соседних с Германией, особенно «бельгов» и «гельветов», которые привыкли к войне из-за этого беспокойного соседства. Но после этого присоединение Галлии к империи и те выгоды, которые ее именитые жители получили от римского мира, по-настоящему отрезали ее от Германии.
Интересно, что как Цезарь, так и Страбон склонны связывать эти «германские черты» не только с социальным положением, но и с этнической «природой» — хотя античные историки и географы не умели пользоваться инструментарием нашей современной социологии. Эти германские черты галлов, даже ушедшие в прошлое или лимитрофные, все равно интересовали Страбона. Цезарю галлы сопротивлялись недолго, но «хотя все галаты по натуре воинственный народ, все же они более искусные всадники, чем пехотинцы, и лучшая часть конницы у римлян состоит из этого племени»[1].
Впечатление производит и их вооружение, сообразное их большому росту: «длинный меч, висящий на правом боку, длинный прямоугольный щит в соответствии с ростом и “мандарис” — особый род дротика», используемый также на охоте>{4}.
«Государственное устройство у них было в большинстве аристократическим»>{5}. Если они приходили в состояние возбуждения, их было легко одолеть, поскольку они были слишком смелы, когда их вызывали на бой, — в чем проявлялась неорганизованность, а также германские черты, если резюмировать соображения Страбона. Итак, в них была отвага, еще раз отвага, неизменно отвага… и еще «много глупости и хвастовства, а также страсти к украшению». К их бездумности «присоединяется еще варварский и экзотический обычай, свойственный большинству северных народов», и, как полагает Страбон, этот обычай состоит в том, чтобы, «возвращаясь после битвы, вешать головы врагов на шеи лошадям и, доставив эти трофеи домой, прибивать их гвоздями напоказ перед входом в дом»>{6}.
Это свирепый обычай, даже если речь идет не о настоящем зверстве, а только о трофеях, которые выставляют напоказ.
Картинка Страбона написана яркими и контрастными красками. Пока что кажется, что перед тобой действительно варварская «орда», — и однако «они легко собираются вместе в большом числе, так как отличаются простотой, прямодушием и всегда сочувствуют страданиям тех своих близких, кому, по их мнению, чинят несправедливость»>{7}. Вот и снова они близки к рыцарству!
Их собрания выбирают вождей для войны — и, стало быть, конечно, обсуждают их компетентность. У них есть также друиды, которые служат арбитрами в войнах между этими народами и улаживают частные конфликты, прежде всего разбирая дела об убийстве. Сколько сведений, плохо сочетающихся с неисправимой бездумностью! Может быть, представление о варварской ярости — дань стереотипу? Или эту ярость просто намеренно имитировали — как целое течение историков, испытавших влияние антропологии, думает сегодня о феодальной ярости?
Пятитомная «История частной жизни» — всеобъемлющее исследование, созданное в 1980‑е годы группой французских, британских и американских ученых под руководством прославленных историков из Школы «Анналов» — Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби. Пятитомник охватывает всю историю Запада с Античности до конца XX века. Во втором томе — частная жизнь Европы времен Высокого Средневековья. Авторы книги рассказывают, как изменились семейный быт и общественный уклад по сравнению с Античностью и началом Средних веков, как сложные юридические установления соотносились с повседневностью, как родился на свет европейский индивид и как жизнь частного человека отображалась в литературе.
ДОМИНИК БАРТЕЛЕМИБОГ И ЕГО ОБРАЗОЧЕРК БИБЛЕЙСКОГО БОГОСЛОВИЯ.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Авторы этой книги дают возможность увидеть полную картину существования первобытных племен, начиная с эпохи палеолита и заканчивая ранним железным веком. Они знакомят с тем миром, когда на Земле только начинало формироваться человеческое сообщество. Рассказывают о жилищах, орудиях труда и погребениях людей той далекой эпохи. Весь путь, который люди прошли за много тысячелетий, спрессован в увлекательнейшие отчеты археологов, историков, биологов и географов.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.
Трудности перехода к мирному строительству, сложный комплекс социальных и политических противоречий, которые явились следствием трех лет гражданской войны, усталость трудящихся масс, мелкобуржуазные колебания крестьянства — все это отразилось в событиях кронштадтского мятежа 1921 г. Международная контрреволюция стремилась использовать мятеж для борьбы против Советского государства. Быстрый и решительный разгром мятежников стал возможен благодаря героической энергии партии, самоотверженности и мужеству красных бойцов и командиров.