Рыцари света, рыцари тьмы - [203]

С этими словами де Монбара собрание завершилось, и братья вскоре разошлись, негромко переговариваясь друг с другом. Сен-Клер, однако, предпочел одиночество. Голова у него шла кругом от невероятных событий истекшего месяца, и все его существо переполняла удивительная бодрость, словно с плеч упал тяжкий груз. Чувство легкости, почти невесомости было столь ощутимым, что Стефану казалось — он готов улететь от малейшего дуновения ветерка.

* * *

С того собрания истекло почти два месяца, и все это время де Монбар был погружен в изучение манускриптов. Никто из братии не беспокоил его расспросами о ходе исследований. Меж тем жизнь в общине текла своим чередом — разве что впервые за долгие годы не было больше настоятельной необходимости трудиться под землей. Зато бедные ратники смогли бросить дополнительные силы на патрульные выезды.

Наконец пришел день, когда де Пайен напомнил монахам, что приближается отъезд во Францию. Любой из собратьев не был на родине больше десятка лет, поэтому выбор третьего участника делегации проходил при всеобщем возбуждении и нетерпеливом ожидании. Не откладывая, кинули жребий, и, к добродушной зависти остальных, его вытянул Сен-Клер.

Обрадовавшись выпавшей возможности, Стефан тем не менее заметил, что Гондемар — несомненно, не самый скромный среди братии — громче других выражал свое разочарование. Совесть немедленно стала терзать Сен-Клера: он прекрасно знал, что Гондемар, как и Пейн Мондидье, рано овдовел и приехал в Заморье вскоре после кончины своей супруги. Однако, в отличие от Пейна, он оставил на попечение родственников нескольких детишек мал мала меньше, и не так давно до него дошли вести, что у него уже появились внуки. Таким образом, Гондемару выпадала единственная возможность обнять своих потомков, и хотя он ни словом не обмолвился Стефану о своем желании, молодой монах целый день не расставался с этой мыслью, а ночью даже не смог заснуть. У него самого в Анжу не осталось ни семьи, ни просто родни. Конечно, он не отказался бы снова побывать в тех местах, но эта прихоть не шла ни в какое сравнение с поручением ордена, которое Гондемар мог выполнить ничуть не хуже его. К тому же Сен-Клера мучило еще одно, более серьезное соображение — из всей братии он единственный нарушил все три обета и — по крайней мере, в собственных глазах — явил себя недостойным чести представлять орден в подобной поездке.

Итак, проведя ночь без сна и встав еще до света, Стефан отправился бродить по улицам, борясь с выбором, который предстояло сделать. Незадолго до встречи с Одо монах-рыцарь, к своему великому облегчению, все же решил уступить свое место в делегации Гондемару. Погруженный в раздумья, он и вовсе не обратил бы внимания на епископа, не метнись тот в последнюю минуту в сторону. Не увидев, а скорее заметив краем глаза человека, исчезающего в узкой боковой уличке, Стефан подумал, что в облике беглеца, вернее в его манере двигаться, угадывается нечто знакомое. Впрочем, пока он рассуждал и присматривался, тот уже окончательно скрылся из глаз.

Сен-Клер двинулся дальше и вдалеке в проулке вновь разглядел силуэт сворачивающего за угол вроде бы знакомого человека. Поколебавшись, не пуститься ли за ним в погоню, Стефан все же продолжил путь, но не прошел и дюжины шагов, как непонятным образом пришел к выводу, что поспешающая прочь от него фигура принадлежит, вне всякого сомнения, письмоводителю патриарха, епископу Одо Фонтенблоскому. Он попытался убедить себя, что ошибся, поскольку юркий незнакомец был одет в невообразимые для священника лохмотья, но вслед за тем ему пришли на ум некогда подмеченные вертлявость всего облика патриаршего секретаря. Охваченный любопытством, Сен-Клер развернулся и зашагал ко входу в проулок. Там он немного постоял, изучая его сумрачную пустынную глубину, а затем неторопливо направился к тому месту, где священник свернул за угол.

Следующий закоулок оказался обычным тупиком с высящимися по трем сторонам слепыми стенами. Выходило, что спешащий куда-то епископ воспользовался этим укрытием только для того, чтобы избежать возможного внимания со стороны Сен-Клера. Окончательно решив довести дело до конца, Стефан вышел из проулка и снова свернул налево. Он ускорял шаги, стремясь нагнать загадочного призрака и одновременно сознавая, что находится в совершенно неизвестном месте. Те немногочисленные прохожие — исключительно мужчины, — что попадались монаху на пути, смотрели на него с откровенной враждебностью; он же невозмутимо шел вперед, на всякий случай переместив перевязь так, чтобы удобнее было браться за меч.

* * *

Оставив рыцаря далеко позади и все еще петляя по изгибам узенькой улички, Одо в открытую ликовал, что избежал нежелательной встречи. Вдруг, вынырнув на тесную площадь, он наткнулся на кучку смуглых людей, облик которых не обещал ничего хорошего. При виде епископа мужчины обернулись, словно только его и ждали. Одо понимал, что, разумеется, это не так, поэтому постарался подавить взметнувшийся внутри страх. Он вздернул подбородок и решительно направился вперед. Сзади раздались чьи-то шаги, и, обернувшись, священник со смятением заметил, что невесть откуда взялись еще двое — они подступали к нему со спины, сжав в руках длинные изогнутые кинжалы.