Рыцари плащаницы - [9]

— Стой! — выкрикнул он и отступил на шаг. Иоаким послушно замер. — Не надо крови! Я беру тебя. Ты знаешь меч. Но вряд ли когда-либо бился им в настоящем сражении.

— Как ты узнал? — удивился Иоаким. Козма перевел.

— Ты держишься, словно у тебя единственный враг, которого ты и пытаешься обхитрить. Так бьются на турнирах и в фехтовальных залах — один на один. В настоящих сражениях на хитрость нет времени. Врага надо свалить быстро. Увязнешь, наскочат сбоку или со спины. Хорошо, если оруженосец защищает сзади. А если он убит? Или ранен?

— Быстро не получится! — возразил Иоаким.

— Думаешь? — сощурился Роджер.

Он ударил так стремительно, что Иоаким не успел отскочить. Прямой клинок рыцарского меча с лязгом пробил щит гостя, который тот держал в стороне от себя, на треть своей длины. Иоаким отшатнулся.

— Я мог это сделать во время боя, — насмешливо сказал рыцарь. — Просто и быстро.

— Почему не сделал?

— Не хотел тебя убивать. Когда пробиваешь щит, трудно рассчитать, насколько глубоко вонзится клинок и заденет ли противника. Железу достаточно впиться в тело на ширину ладони — и воина уже ничто не спасет! Я должен был тебя поцарапать, как договаривались, но ты слишком хорошо обороняешься. А вот убить тебя я мог легко.

— Я не знал, что меч пробивает щит.

— Смотря какой меч!

Роджер рывком вытащил клинок и поднес его к глазам Иоакима. На голубовато-серой поверхности прихотливо змеились линии многократно прокованных слоев металла. Лезвие меча пробило окованное железом дерево щита без всяких последствий для себя — ни искривлений, ни зазубрин.

— Настоящая дамасская сталь! — гордо сказал Роджер. — Когда-то это была сабля эмира. Я взял ее в бою и приказал кузнецу перековать в прямой меч. Смотри!

Роджер положил клинок на кольчужный капюшон, защищавший голову. Подскочивший Ги забрал у него щит, рыцарь взялся правой рукой за рукоять, а левой в кольчужной перчатке — за кончик лезвия. Резким движением рук согнул клинок в дугу. Затем отпустил левую руку. Клинок расправился с тихим звоном. Рыцарь поднес его к глазам Иоакима, чтобы тот оценил — лезвие даже на волос не искривилось.

— Я убил им добрый десяток сарацин! Тебе приходилось убивать мечом?

— Однажды.

— В турнире?

— На поле боя.

— Это был язычник?

— Христианин. Казнь. Я срубил ему голову.

— Ты был палачом?

— Нет. Виновный убил моего друга — в спину из арбалета. Мне выдали его головой.

— Больше убивать не приходилось?

— Я участвовал в нескольких битвах, убитых не считал. С десяток будет. Язычников.

— Чем убивал? Копьем, палицей?

— Кистенем.

— Страшное оружие! — согласился Роджер. — За щитом не укрыться — гирька на цепочке обходит край и бьет по руке. А то и по шлему. Я дам тебе кистень! Но и меч тоже. Никогда не знаешь, как все сложится.

Он обернулся к Козме.

— Мне вряд ли стоит биться с тобой, господин, — улыбнулся тот. — Если Иоаким не справился, то я и подавно. К тому же я не воин — лекарь.

— Мне не нужен лекарь! — нахмурился Роджер. — Я собираю отряд. Ты никогда не сражался?

— Было.

— Много убил?

— Двоих.

— Мечом? Копьем? Кистенем?

— Просто столкнул их в пропасть.

— Они это не ждали?

— Они напали первыми и хотели столкнуть меня. Но у меня получилось лучше.

Роджеру не понравилась интонация, с какой Козма произнес эти слова. Он в упор глянул в зеленые глаза собеседника, и тут же отвел взгляд.

— Убитые тобой были язычниками?

— Не знаю. Не успел спросить. Слишком быстро все произошло.

И снова Роджеру не понравилось интонация. Он спросил сердито:

— Так ты не владеешь оружием?

— Я стреляю из арбалета.

Рыцарь повернулся к Ги:

— Принеси!..

Козма принял из рук оруженосца арбалет и сначала приложил его к плечу, примериваясь. Затем ловко вставил ногу в стремя и оттащил крючком тугую тетиву стального лука. Вложил в канавку короткую стрелу-болт и зашарил глазами по залу в поисках цели. Вскинул оружие и нажал спуск. Звонко щелкнула тетива, и почти сразу же послышался глухой удар.

Роджер двинулся в противоположный конец зала, все устремились за ним.

Окованный железом щит, висевший на балке под потолком, был пробит насквозь. Стрела попала прямо в лоб быка, голова которого красовалась на красном поле. Снаружи осталось только оперение болта.

— Хороший выстрел! — заключил Роджер и добавил: — Щит де Берга. Граф много жертвовал на госпиталь, поэтому братья-иоанниты повесили здесь его герб — дабы паломники знали, чьей милости обязаны своей трапезой. Будь Берг здесь, он разрубил бы тебя до пояса, — насмешливо сказал рыцарь Козме. — За поношение чести. Рубить он умел…

— Где граф сейчас? — заинтересовался Козма.

— Лежит на берегу Тивериадского озера, — хмуро ответил Роджер. — Где и другие рыцари Иерусалимского королевства. Барону разбили голову, когда мы пробивались к воде…

Рыцарь замолчал, затем тряхнул головой, отгоняя воспоминания.

— Почему эмир отпустил вас без выкупа? — сурово спросил он Козму.

— Я помог появиться на свет его сыну.

— Для сарацина великая радость, — согласился Роджер. — Если у него нет потомства, то остальные считают, что Аллах проклял его. Особо ценят мальчиков. Настолько, что готовы растить наших детей, обращая их потом в свою веру. Но у них и своих много. Они рожают детей столько, что мы не успеваем убивать… Молиться умеете? — спросил Роджер внезапно. — Читай Господню молитву!