Рыцари Круглого Стола - [73]
Я. Вы видите, государь, что я пришел к вам с повинной. Я в отчаянии от вашего гнева и готов отдать вам всю мою жизнь за свой невольный грех, но, к несчастью, я вассал Амура и клятвенно обещал повиноваться своему сюзерену. Вы сами отвернулись бы от меня с негодованием, если бы я нарушил свою клятву. Не гневайтесь же на меня! Я люблю Розу, повинуюсь повелениям Амура, но никогда и в мыслях не имел оскорбить вас.
Danger. Ты, кажется, довольно благоразумный малый, и я нисколько на тебя не сердит; повинуйся же своему сюзерену, люби себе на здоровье кого хочешь, но об одном прошу тебя — не подходи к моим розам, если не хочешь познакомиться с моей дубиной.
Ami. На первый раз и того с нас довольно. Льсти чаще тщеславию Danger, и тебе можно будет пройти мимо него к Розе. Он, право, добрый малый и совсем не так жесток — сожаление способно смягчить его сердце.
А. Хорошо тебе говорить! Мне только и надо от Danger, чтобы он пропустил меня к Розе, а он при всех своих добрых качествах именно этого-то и не хочет, — мне же ничего другого от него не нужно. Да и каково мне прибегать к хитрости и лицемерию — мне, рыцарю, клятвенно обещавшему служить правде, невинности, красоте!
Но вот, пока мы говорили, явились мне на выручку дамы Franchise и Pitié.[34]
Franchise. Danger, ты слишком жесток к вассалу Амура. Что сделал он дурного? Разве виноват он в том, что обязан служить своему сюзерену? Так тому и объяви ты войну, этому же ты должен даже помогать: сильным подобает щадить слабых, и жестоко сердце, не сочувствующее несчастью.
Pitié. Это правда. Зачем ты так жесток, что даже отнял у смертного его доброго товарища Bel-Accueil? Неужели тебе не жаль его? И так уж трудно ему на службе Амура, который насылает на него массу страданий, желая испытать его. Увеличивать их — бесполезная жестокость! Оставь же его в покое и предоставь Bel-Accueil идти своей дорогой. Всякому грешнику требуется милосердие; поверь нам, Danger, что истинный предатель есть тот, кто отказывает в прощении тем, за кого мы просим.
Danger. Сударыня, я не смею сопротивляться вам и возвращаю свободу Bel-Accueil, который был задержан мною только лишь на несколько часов, чтобы дать время его товарищу уйти отсюда. Во всяком случае, я готов служить вам.
Автор. Теперь Bel-Accueil уже на свободе, но он все еще сердит на вассала Амура.
Franchise. За что же сердиться на него? Чем виноват он? Он действует лишь по приказанию Амура.
Bel-Accueil. Я охотно прощу ему, если даже Danger смилостивился над ним.
И Bel-Accueil поклонился мне, улыбаясь, а затем он взял меня за руку и опять повел меня туда, куда Danger запрещал мне идти.
Мы смело прошли мимо этого стража и были уже почти за изгородью, как вдруг увидел нас Malebouche и разбудил спавшую неподалеку Jalousie[35], которая с такой яростью накинулась на нас, что мы не знали, куда деваться от страха. Но, к счастью, на помощь нам выступила Honte.
Honte. Зачем ты так бранишь их? То, что говорит Malebouche, далеко не всегда истина. Конечно, Bel-Accueil виноват, но совсем не в предательстве, а только в легкомыслии и необдуманности. Я признаюсь, что Danger был слишком неосмотрителен, выпустив его на волю: он чересчур ветрен, чтобы пользоваться неограниченной свободой: с нынешнего дня я начинаю строить крепкий замок с высокой башней, куда намерена запереть Bel-Accueil.
Услыхав шум и громкие голоса, прибежала Peur в большом волнении. Узнав, в чем дело, она хотела заступиться за Bel-Accueil, который был ей всегда симпатичен, но не посмела и стала сильно дрожать.
Honte и Jalousie принялись немедленно за постройку замка, и Peur, оправившись немного, подошла к ним и сказала:
— Bel-Accueil не виноват, виноват во всем Danger: как смел он пропустить чрез свои владения смертного?
— Это правда, — сказала Honte, — он виноват во всем, и ему сейчас же достанется от меня, но Bel-Accueil все-таки будет лишен свободы — это спокойнее для всех.
И с этими словами побежала Honte искать Danger, который богатырским сном спал среди колючей изгороди.
Honte. Как смеешь ты, неверный раб, спать в то время, когда ты обязан охранять Розу? Ты вел себя сегодня совершенным дураком, позволив Bel-Accueil провести через твои владения смертного! Вставай же, почини смятую изгородь и гони подальше от себя всех смиренников. Совсем не к лицу тебе жалостливость — в ее тоге ты только для всех смешон.
Peur. Удивляюсь тебе, Danger, как мог ты оказаться таким легкомысленным глупцом! Теперь ты нажил себе большого врага в лице Jalousie.
Поднялся Danger, трет он глаза, зевает, еще не совсем понимает, в чем дело, и вдруг, вслушавшись, начинает реветь диким голосом:
— Никто не смеет говорить, что я такой уж болван, что не умею даже сторожить изгороди. Пускай теперь кто-нибудь попробует пройти здесь — лучше быть ему далеко отсюда, за тридевять земель, в тридевятом царстве, чем наткнуться на мою дубину!
Danger изображает ужасную ярость (разумеется, ее не чувствуя) и грозит дубиной невидимому врагу.
Тут увидал я, что судьба моя изменилась. Danger стал предателем, Bel-Accueil арестован, а торжествует злейший враг мой, Malebouche. Замок Ревности оказался готовым в несколько часов. Он построен был в виде четырехугольной крепости; с каждой стороны было по маленькой двери; одну охраняла Honte, Стыд; другую — Peur, Страх; третью — Danger, Опасность; главный же вход поручен был Malebouche, Злословию. Внутри этой крепости высится башня, в которую заключен Bel-Accueil; его сторожит старая ведьма Jalousie, она должна наблюдать за ним денно и нощно.
В книгу вошли романтические народные легенды, собранные писательницей, знатоком кельтского языка и литературы Е. В. Балобановой (1847–1927) во время путешествия по Бретани в конце XIX в. До революции эти зачастую мрачные и фаталистические предания и фантазии, проникнутые глубоким религиозным чувством, выдержали в обработке Балабановой два издания, второе из которых было иллюстрировано виднейшим графиком Е. Лансере.
Страшные и трагические сказания о страстной любви, кровопролитных битвах, схватках с драконами и чудовищами, включенные в книгу, не оставят равнодушными ни взрослых читателей, ни, тем более, их детей. Прозаический пересказ германских эпических произведений выполнен в конце XIX века.
В IX в. в итальянском городе Салерно возникла корпорация врачей - первая в Западной Европе - не только осуществлявшая лечение больных, но и обучавшая врачебному искусству. Позже она стала известна во всем мире как Салернская врачебная школа. Наибольшего расцвета Салернская школа достигла в XII в. Император Фридрих II дал ей исключительное право присваивать звание врача и запретил заниматься медицинской практикой без соответствующей лицензии этой школы. Обучение продолжалось пять лет, после чего в течение одного года следовала обязательная практическая работа.
В книге публикуются переводы наиболее характерных и ценных памятников византийской литературы IV–IX веков, в том числе Василия Кесарийского, Григория Назианзина, Романа Сладкопевца, Иоанна Златоуста и др. Большинство текстов впервые появляются на русском языке. В исследовательских статьях рассматриваются жанры византийской литературы, как то: жития, летописи, гимны, эпиграммы, басни, письма. Показана их связь с античной художественной традицией. Ответственный редактор Л.А. Фрейберг.
«История жизни и достижений Генриха VII» ("De Vita atque Gestis Henrici Septimi Historia", ок. 1500–1502 гг.) — первый официальный литературный памятник (помимо хроник) периода ранних Тюдоров, запечатлевший победу Генриха Ричмонда над Ричардом III Йорком в битве при Босворте в 1485 г. и последовавшие годы триумфа новой династии. Ее автором является Бернар Андре (1450–1522), французский гуманист, английский придворный поэт и историограф, учитель принцев Артура и Генриха (будущего Генриха VIII). «История жизни…» — биография монарха, в которой наибольшее внимание уделяется вопросам генеалогии правителя, легитимности династии Ланкастеров, праву Генриха быть их наследником, жестокости врагов короны. Публикуемый перевод, осуществленный с латинского языка, снабженный вступительной статьей и комментариями, будет интересен не только историкам, политологам, правоведам, но и широкому кругу читателей.
Издание является продолжением русского перевода «Хроник» Жана Фруассара, опубликованного в 2008 году. В нем представлены три основные редакции Книги Первой («Амьенский манускрипт», «Римский манускрипт», манускрипты «семейства А/В») и освещаются события Столетней войны, происходившие с 1340 по 1350 г. В центре внимания Фруассара — борьба за бретонское наследство между Блуаским и Монфорским домами; военные действия в Аквитании (1345–1346); поход Эдуарда III по землям Северной Франции, итогом которого стала битва при Креси и завоевание города Кале (1346–1347); англо-шотландское противостояние, обернувшееся сокрушительным поражением для шотландцев в битве при Невилз-Кроссе (1346); эпидемия чумы, охватившая Западную Европу в 1348 г., а также многие другие исторические события, случившиеся в указанный период. Основной текст «Хроник» Фруассара дополняет обширное приложение, в котором помещены переводы нарративных и документальных источников XIV столетия.
Произведения героической поэзии, представленные в этом томе, относятся к средневековью – раннему (англосаксонский «Беовульф») и классическому (исландские песни «Старшей Эдды» и немецкая «Песнь о нибелунгах»).Вступительная статья А.Гуревича, перевод В.Тихомирова, А.Корсуна, Ю.Корнеева, примечания О.Смирницкой, М.Стеблин-Каменского и А.Гуревича.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.