Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий - [72]

Но это в полной мере объясняет, почему за почти 20 лет существования украинской государственности историками этой страны так и не был выполнен социальный заказ по созданию достоверной биографии князя Д.И. Вишневецкого: его реальная жизнь, которую мы постарались здесь воссоздать исключительно на основании документальных источников, мало чем похожа на ту лубочную карикатуру, которая активно пропагандируется в современной Украине. Профессиональные историки, являющиеся гражданами этой страны, не могли позволить себе опуститься до выполнения абсурдного идеологического заказа только из чувства самоуважения, а практикующие идеологи украинского национализма не смогли придать достаточный академический лоск карикатурно-анекдотическому образу «Байды», окончательно отождествив его с личностью князя Д.И. Вишневецкого, из-за отсутствия у них достаточного уровня гуманитарного образования.

Не оттого ли сегодня вся Украина и задается вопросом: а был ли Байда?

Заключение

Сложно в нескольких десятках предложений проанализировать и охарактеризовать все то влияние, которое князь Дмитрий Иванович Вишневецкий оказал на исторические судьбы народов Юго-Восточной Европы в середине XVI века. Тем более что параллельно придется ломать искусственно созданные стереотипы оценки роли этой личности в истории, во многом размытые и отретушированные навязанным образом «байды-казака».

Князь Д.И. Вишневецкий вошел в историю как талантливый для своего времени военачальник, храбрый и умелый полевой командир иррегулярного воинства, которым тогда являлись не знавшие правильной организации, военной дисциплины и субординации днепровские казаки. Для них он был, безусловно, харизматичным лидером, который в силу субъективных свойств характера смог завоевать их доверие, системно организовать их не на грабительские набеги на окраины Крымского ханства, как это вполне успешно до него делали другие польско-литовские воеводы и старосты, получавшие свои «бутынки» (долю) с этих предприятий, а на ведение полномасштабных боевых действий со штурмом крепостей, захватом кораблей и артиллерии, обороной собственных укреплений. Именно при нем казаки (самостийные днепровские и служилые московские) превратились в подобие самостоятельного средневекового рода войск — легкой кавалерии, предназначенной для ведения разведки местности, организации боевого охранения и прикрытия регулярных войск, порубежной (пограничной) службы.

Именно с князем Вишневецким мы можем связывать превращение «казакования» из образа существования в своего рода социальный статус: благодаря его военным успехам образ казака из бездомного бродяги, живущего за счет найма на работу, промысла или грабежа превращается в вольного степного воина, искателя приключений и удовольствий, защитника христианской веры. Благодаря своей пассионарности и харизме истово верующего человека, Д.И. Вишневецкий смог объединить вокруг себя практически все маргинальные элементы сословной иерархии восточноевропейского средневекового общества, привив им идею подвижничества в вооруженной борьбе с иноверческой агрессией, благодаря чему впоследствии усилиями короля Стефана Батория в Речи Посполитой и князя Михаила Ивановича Воротынского в Московском царстве организационно оформилось и получило социальный статус сословие служилого или реестрового казачества. Подобная социокультурная трансформация оказала определяющее влияние на формирование мировоззрения малороссийского народа, на основе которого сформировался современный менталитет украинской нации.

Князь Д.И. Вишневецкий был первым, кто смог поставить днепровское казачество на службу интересам сначала в польско-литовского государства, а затем — Московского царства, и, опираясь на его людские ресурсы, в полном объеме воплотить в жизнь тактику так называемой «наступательной партизанской войны» (по Б. Претвичу), способной сдержать своей жестокой эффективностью не менее жестокие и опустошительные набеги отрядов крымских татар и ногаев на окраинные земли польско-литовского государства и Московской Руси.

Военный талант князя и его непреклонная воля к борьбе с крымско-татарской и турецкой агрессией стали, на наш взгляд, основной движущей силой начала славянско-православной колонизации земель в среднем и нижнем течении Днепра, явившейся главным содержанием истории Юго-Восточной Европы со второй половины XVI до третьей четверти XVIII столетия, военно-политическим проявлением которой стала почти двухвековая вооруженная борьба Российского государства с Османской империей за геополитическое господство в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе.

И, конечно же, нельзя недооценивать того огромного нравственного влияния, которое оказала мученическая смерть князя Дмитрия за православную веру и одержанные во имя нее военные подвиги на поле боя и стоически перенесенные физические и нравственные страдания в турецком плену, когда во время трехдневной казни-пытки он продолжал отстаивать свои религиозные идеалы. Только одного этого перечисление его заслуг перед историей и Православием, как представляется, было бы вполне достаточно современным идеологам украинской политики державной самостийности и сочувствующим им иерархам украинской православной автокефалии для того, чтобы канонизировать князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого как святого благоверного князя или хотя бы как мученика, а не превращать его в персонажа пошлых исторических анекдотов, как мы это видим в современной исторической и культурологической науке Украины.