Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий - [59]

(что ты писал нам, извещая, что получил собственноручное послание брата своего князя Дмитрия Вишневецкого, что он хочет нам, государю его прирожденному, служить, пришел из Западной Черкессии на Днепр, находится в урочище Монастырском в тридцати верстах от Черкасс и пишет до нас прошение, чтобы мы ему нашу монаршую милость явили, распорядились прислать ему охранную грамоту и разрешили приехать ко двору. Поняв пользу тобою написанного, охранную грамоту послать ему мы велели, под защитой которой ему разрешается въехать на территорию Речи Посполитой и прибыть ко двору — О.К.).

Как следует из содержания этого документа, возвращение князя Дмитрия Вишневецкого и его людей в польско-литовское подданство стало результатом многоходовой комбинации, активными участниками которой были ближайшие родственники князя, имевшей целью ослабить военно-стратегические возможности Московского государства в регионе Среднего Поднепровья накануне вступления Речи Посполитой в Ливонскую войну 1556–1583 гг. в защиту Ливонии. Так ли все было на самом деле или нет, но главным последствием возвращения Д.И. Вишневецкого в Великое княжество Литовское стала объективная неспособность Московии вести боевые действия сразу на двух стратегических направлениях — в Прибалтике и на Днепре, для чего царскому правительству явно не хватало ни войск, ни опытных военачальников, хорошо знающих театр боевых действий. Для Речи Посполитой это стало не столько дипломатической, сколько военно-стратегической победой над Московией, добытой без применения вооруженной силы.

Возвращение князя в польско-литовское государство как бы само собой решило еще один вопрос обеспечения безопасности юго-восточной окраины Великого княжества Литовского на «московском» направлении: зимой 1561–1562 гг. прекратил существование так называемый «новый город на Псле», сначала возведенный, а затем разрушенный русскими служилыми людьми. История этого то ли города, то ли укрепленного места оказалась крайне непродолжительна, а поэтому нашла отражение в отечественной медиевистике исключительно в виде фрагментарных упоминаний и отсылок. Разрядные записи датируют его возникновение летом 1558 года, когда достаточно мощная группировка московских сил под предводительством князя Д. И. Вишневецкого заперла крымских татар в географических пределах полуострова и тем самым создала благоприятные условия для производства фортификационных работ в устье реки Псел — водной артерии, кратчайшим путем соединяющей южные окраины Московского государства со средним течением Днепра, в 120 верстах от вниз по его течению от Черкасс.

Согласно этим записям, летом 1558 года туда были посланы воеводы князь А.А. Звенигородский и М. Сунбулов[255], при этом не вполне ясно, оправлялись они строить или занимать уже готовые укрепления. Учитывая время когда, когда была направлена эта экспедиция, а также отсутствие строевого леса в устье Псла, впадающего в Днепр посреди степей, строительство «города» скорее всего свелось к инженерным работам по рытью рвов и отсыпке земляных укреплений типа валов или редутов, явно непригодных для нахождения в них постоянного гарнизона, особенно с октября по май. Поэтому эта группа укреплений, гордо именовавшаяся в русских делопроизводственных источниках в 1559–1560 гг. «Псельским городом»[256], крепостью, а тем более — населенным пунктом, в полном понимании этого слова, по нашему мнению, не являлась, хотя в нем тогда «годовали» воеводы Семен Упин и Михаил Булгаков[257] (тот самый, который был послан в 1557 году к Д.И. Вишневецкому в Хортицкий острог принимать вассальную присягу московскому царю).

Скорее всего эти полевые укрепления использовались не как форпост, призванный защищать южные границы Московского государства, а так база снабжения подвижных отрядов русского войска, высылаемых к окраинам Крымского ханства. Сигизмунд II Август и Девлет-Гирей I прекрасно понимали ущербность и бесперспективность этого московского предприятия, стоило бы им предпринять против него рейд более или менее крупным отрядом в несколько тысяч человек, а поэтому не высказывали беспокойства на этот счет, предоставляя событиям развиваться своим чередом. Как только активные военные усилия со стороны Московского царства в Северном Причерноморье к 1561 году постепенно сошли на нет, то и надобность в нем сразу же отпала. Присылка отряда Д.И. Вишневецкого на Днепр по идее должна была вдохнуть в эти укрепления новую жизнь, но его переход вместе со всеми людьми на сторону Речи Посполитой поставил финальную точку в их существовании. В итоге, не будучи ни разу атакованными ни крымскими татарами, ни польско-литовскими войсками, несмотря на относительную близость окраин Крымского ханства и военное время, после возвращения князя русские служилые люди были вынуждены уйти из устья Псла, предварительно срыв все укрепления.

Объяснение этому было более чем надуманным: в «наказном письме» послу в Крым А.Ф. Нагому, отправившемуся туда в апреле 1563 года, на счет этого города было сказано буквально следующее: «А нечто вспросят о Псельском городе, чего ради разорили, и Офонасию говорити: сказали были государю нашему тамошние украинные люди, что то место пригодитца х пашням и к иным угодьям, и государь наш того для велел им и город поставити, и как того места велел государь порозсмотрети гораздо, и то ся место х такому делу не пригодило, и того для государь наш велел его и разорити. А государю нащему городы новые не нужны, Божьим милосердием и старые города емлет»