Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий - [5]
Этот комплекс административно-распорядительных источников официального делопроизводства Великого княжества Литовского может быть дополнен актами государственных ревизий земель и замков Волынского княжества при его преобразовании в воеводство в 1548 году, в связи с чем имя князя Дмитрия Вишневецкого впервые появляется в официальных документах, которые были опубликованы под редакцией Александра Валериана Яблоновского в 6-м томе многотомного издания «Zródia dziejowe» в 1877 году[25]. Также отдельные сведения по истории родя князей Вишневецких и их службы польско-литовскому государству содержат «пописы войску» (войсковые росписи или реестры — О.К.) Великого княжества Литовского за 1528, 1565 и 1567 гг., опубликованные в 33-м томе «Русской исторической библиотеки»[26], издававшиеся в 1872–1927 гг. Археографической комиссией Императорской Академии наук и АН СССР (в контексте нашего повествования наиболее интересны данные о численности феодальной дружины этого княжеского рода, с которой они должны были по первому требованию монарха выступить на королевскую службу).
Еще одной группой источников нашего исследования являются писцовые книги отдельных уездов Московского государства — Белевского[27] и Дедиловского[28], находившихся некоторое время в вотчинном владении князя Вишневецкого, когда он состоял на службе у русского царя, а также разного рода выписи из них, касающиеся, главным образом, поместного землевладения[29]. Они фиксируют размеры земельного жалования сподвижникам князя за их участие и боевые отличия в походах, увеличение окладов их поместных владений за военные подвиги, позволяют сделать выводы о субординации отношений между правительством Московского государства, самим князем и его служилыми людьми, а также с определенной степенью достоверности дают возможность определить состав и численность отрядов князя Д.И. Вишневецкого (пусть даже в исторической ретроспективе), с которыми он наводил ужас на кочевое население причерноморских степей. Также указанные писцовые книги позволяют реконструировать сословно-имущественный статус служилый людей князя во время и после его службы Московскому государству, а также в совокупности с другими источниками оценить результаты его военной и внешнеполитической деятельности на службе у московского царя.
К сожалению, этим ограничивается известный нам круг восточноевропейских (в самом широком понимании содержания этого слова) источников, касающийся службы князя Вишневецкого Московскому царству и Польско-литовскому королевству. В условиях относительного дефицита источниковой базы, относящейся к XVI веку, особое значение приобретают исследования французского историографа и археографа Шанталь Лемерсье-Келькеже, которая обработала и перевела на французский и русский языки, а также проанализировала и опубликовала обнаруженные в стамбульских архивах весьма ценные материалы — так называемые «реестры важных дел», которые содержат копии всех указов, изданных Большим султанским советом и самим султаном. Она насчитала, по меньшей мере, 62 акта верховной турецкой власти, непосредственно связанные с ее реакцией на деятельность князя Д.И. Вишневецкого и возглавляемых им русских служилых людей, а также отрядов ряда северокавказских народов в годы нахождения его на службе у московского царя. Эти документы существенно дополняют сведения отечественных источников, главным образом летописей, и содержат информацию о походах князя и его отрядов против Крымского ханства и турецких крепостей в Северном Причерноморье в 1556–1560 гг. (для похода 1560 года султанские «реестры важных дел» вообще являются единственным источником по причине отсутствия каких-либо записей в русских нарративах)[30]. Оттуда же нам известно, что Вишневецкий был персональным врагом Оттоманской империи, имеющим в турецких документах имя собственное — насмешливое прозвище «Дмитрашка», тогда как ни один другой русский и польско-литовский военачальник того времени или руководитель восстаний в причерноморских владениях Блистательной Порты не пользовался привилегией быть лично известным Большому султанскому совету и султану.
При обзоре источников иностранного происхождения также нельзя не упомянуть имени А.В. Виноградова, который перевел со старофранцузского на русский язык и ввел в отечественный научный оборот материалы официальной и частной переписки французских дипломатов и торговых агентов, проживавших в середине XVI в. в Стамбуле при султанском дворе и имевших возможность составить собственное мнение о действиях «капитана Дмитрашки» и реакции на них руководства Оттоманской Порты[31]. Именно эти донесения обеспечили князю Д.И. Вишневецкому известность в европейских кругах того времени, а для нас являются ценным источником, позволяющим посмотреть как бы «с другой стороны» на военные усилия князя и объективно оценить их результаты.
Среди официальных источников нарративного характера мы не можем не упомянуть известную «Апологию» Бернарда Претвича, старосты Барского и Теребовлянского, «стены Подольского края», руководителя порубежной службы Великого княжества Литовского на границе с Диким полем — защитительную речь от 14 декабря 1550 года на заседании Коронного Сената в Кракове, созванном по требованию короля Сигизмунда I Казимировича (Старого) в ответ на жалобы двора турецкого султана Сулеймана I Кануни (Великолепного) на враждебные действия приграничных польско-литовских старост. «Апология» была опубликована И.Т. Любомирским в Варшаве в 1866 году
