Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий - [19]

В числе родственников князей Вишневецких был польский король Ян III Собесский, на племяннице которого княжне Теофиле Заславской был женат князь Дмитрий-Юрий (Дмитр-Ежи). Среди них назовем еще нескольких представителей рода князей Радзивиллов: князя Николая-Христофора (Миколая-Кшиштофа) по прозвищу «Сиротка», князя Священной Римской империи с титулом «князя на Олике и Несвиже», известного мецената, покровительствовавшего Виленской (ныне — Вильнюсской) Академии, и его правнука, князя Михаила-Казимира (Михал-Казимежа) по прозванию «Рыбонько», гетмана польного Литовского (командующего пограничными войсками против Московии и Крымского ханства)[95].

Князья Вишневецкие благодаря своему могуществу и авторитету, приобретенным государственной деятельностью и военными подвигами, а также родственными и даже династическими связями, являлись одной из наиболее влиятельных фамилий Восточной Европы во второй половине XVI и на всем протяжении XVII столетия. С их именами история связывает многие войны, которые вела Речь Посполитая со своими соседями — Московским государством, Блистательной Портой, Крымским ханством и Шведским королевством. В истории русского Средневековья их имена тесно переплелись с событиями Смутного времени (появлением Лжедмитрия I и последующей польско-литовской интервенцией), Ливонской войны 1558–1583 гг., русско-польских войн за Стародуб, Смоленск и Чернигов 1632–1634 и 1654–1667 гг.

Тем интереснее, как представляется, будет рассказ об одном из представителей этого русско-литовского княжеского рода — Дмитрии Ивановиче Вишневецком, военно-политическая деятельность которого и служба Польско-Литовскому и Московскому государству более чем на столетие определили ход событий в таком масштабном географическом регионе как причерноморские степи.

На службе польской короне

Впервые имя князя Д.И. Вишневецкого упоминается в исторических источниках, относящихся к 1545 году, в связи с так называемой люстрацией (ревизией) Волынского княжества, когда произошла поголовная перепись всех землевладельцев, с того времени обязанных службой Литовскому государству[96]. К этому моменту ему было около 30-ти лет: современные украинские историки, не приводя в обоснование своей позиции никаких свидетельств, подтвержденных документальными источниками, датируют его рождение 1516 годом, полагая, что в этот год его мать, успевшая к тому времени овдоветь, была повторно выдана замуж за его отца, князя Ивана Михайловича[97]. Поскольку христианская мораль представителей высшего сословия того времени в отношении женщин своего круга не может быть подвергнута сомнению, уместнее будет дату рождения нашего героя отсрочить на год-полтора — до 1517 или 1518 года, если, конечно, не принимать во внимание возможность того, что биологическим отцом князя Дмитрия мог быть и первый муж его матери — князь Януш Сангушко (хотя данное предположение кажется нам неправдоподобным).

Первые годы его взрослой жизни нельзя назвать успешными: после смерти в 1542 году его отца, князя Ивана Михайловича и передачи его должности и земельных владений князю Федору Михайловичу — его младшему брату и дяде героя нашего исследования, Д.И. Вишневецкому пришлось самостоятельно заботиться о хлебе насущном. Польско-литовские источники 40-х гг. XVI столетия повествуют о его многих «неблагородных» с точки зрения сословной морали панства Великого княжества Литовского того времени поступках: в 1546 году в Вильно он судился с князем Чарторыйским из-за дома в местечке Свободно, в 1548 году привлекался к судебной ответственности за «заподияння кривди пидданим королеви Бони» («причинение несправедливости подданным королевы Боны» — О.К.) Сфорцы, жены польского короля Сигизмунда I Казимировича (Старого). Однако, как представляется, судебные тяжбы и неправомерное завладение имуществом королевских крестьян являлись скорее следствием буйного характера молодого князя и оскорбленной родовой гордости, чем были вызваны материальной нуждой, о чем не раз свидетельствовали его современники (например, Н.Н. Яковенко приводит такую характеристику личности князя, данную ему польским королем Сигизмундом II Августом: «Зараз таких слуг треба було б якнайбільше, але не з таким норовом» — «Мне бы таких слуг побольше, но не с таким характером»)[98].

Еще в 1545 году комиссар великого князя Литовского Лев Патий (Паций), проводивший люстрацию Волынского воеводства, составил документы, свидетельствующие о том, что «деспот Димитрий Иванович Вишневецький сам прибыл к мисце Кременець», где тот находился, и показал, что в Кременецком повете он владеет поместьями Кушнин, Подгайке, Окнин, Гараж, Камарин, Крутнив и Лопушне[99]. В 1546 году он получил «при-велею на достояние Вонячин» на Подолье[100]. Кроме того, из описи Волынского княжества от 28 сентября 1546 года, составленной вследствие преобразования его в воеводство, мы узнаем о родовых владениях князей Вишневецких, находившихся в то время в собственности князя Дмитрия, — «Олексинцы властная отчизна и дидызна князей Вишневецких, имение Крутнево, Лопушное, Бобровцы»[101]. По сути, под его управлением оказались владения, равные по размерам удельному княжеству средней руки более раннего времени. Однако из-за близости порубежья с Диким полем и регулярных набегов крымских татар численности населения его родовой вотчины явно не хватало для того, чтобы полностью освоить весь массив этих земель в хозяйственном отношении, о чем косвенно свидетельствует малочисленность регулярной феодальной дружины князей Вишневецких: весь род должен был приводить с собой на королевскую службу всего 84 всадника.