Рыбка по имени Ваня - [17]
Но отчего жизнь нетерпима именно к рассеянным и легкомысленным людям, наказывает на полную катушку? За свои оплошности те платят временем, нервами, здоровьем, а часто и жизнью. Вот, ей Богу, к чикатилам жизнь более лояльна, чем к людям не от мира сего.
…Обычно, приезжая домой, ещё не распаковывая сумки, Иван звонил: всё в порядке, добрался. А тут тишина. Анна успокаивая себя: села зарядка, наверно. Нечаянно выключил звук, не слышит — такое уже бывало.
К ночи телефон ожил. Странный голос: как будто Иван изо всех сил крепится, сдерживает рыдания. Или выпил, и язык не слушается. Или губы на морозе замёрзли. Какой мороз — лето на дворе?!
— Я тут попал в переплёт… Подсказывают, нужен адвокат… Долго говорить не могу.
Первая мысль: развод. Украли у сына телефон и разводят на деньги. Ах, если бы так оно и было!
Он готовился к посадке, когда к нему приблизился тощенький мужичок. Самый неприметный, серый, никакой. В обвисшей вязаной, какой-то женской кофте. Вежливый, тихий, робкий. Работяга — такие в шесть утра на проходную ковыляют на ревматических ногах, или на электричку — на даче в грядках ковыряться.
В руках кошёлка. Голос заискивающий. Сынок, ровесник ваш, тоже студент, уехал, оставил куртку. А холода обещают. Он уже позвонил сыну: мол, с пассажиром передаст. Будет встречать на остановке как штык. С водителем бы отправил, да тот, сквалыга, меньше ста рублей не берёт.
А пакет и не весит ничего. Сын заглянул внутрь: аккуратно свёрнутая куртка. Что, жалко, что ли? Ничто не даётся так легко и не ценится так высоко, как доброе дело.
Мужичонка отошёл и благодарно, умильно посматривал издалека, как Иван садится. Одет чистенько — а похож на дворнягу: взгляд такой же, собачий.
… — Граждане, просьба оставаться на местах и сохранять спокойствие.
Не успели отъехать километр — автобус на выезде из города тормознули. На обочине — стая сгрудившихся патрульных машин. С топотом ввалилась группа мужчин, гражданских и в форме. Шумно дышала, капала слюнями рвущаяся с короткого поводка овчарка: огромная, как телёнок, с блестящей шерстью, сытая. Прямо кадр из криминального фильма.
А дальше — как во сне, как в полуобмороке: гул в ушах, в глазах пелена. Полицейский едва сдерживал собаку, кидавшуюся на Ивана. На кошёлку, задвинутую под сиденье. «Ваш пакет?». — «Просили передать». Полицейский, негромко, напарнику: «Складно брешет».
Пассажиров попросили освободить салон, оставили пару-тройку понятых. Развернули куртку, встряхнули, прощупали за подкладкой. Подпороли, высоко подняли. Предъявили понятым пакетики с белым содержимым. Фиксировали происходящее на камеру.
Сынок, сынок, сколько раз Анна тебя предупреждала! Сколько рассказывала случаев, когда вот так полиция выполняет горящий план, подставляя первых попавшихся людей! Никогда, никогда не бери ничьих посылок. Живи как премудрый пескарь, забейся под корягу, не высовывай носа. Помни, где и в какое время, без стыда и совести, ты живёшь!
«Мама! (Топнув ногой). Я взрослый! Хватит читать мне нотации. Поменьше смотри зомбоящик и читай всякую газетную дурь, рассчитанную на истериков и паранойиков… Не надо. Меня. Учить. Жить».
Обмякшего, почти без сознания, белого как мел Ивана вывели в наручниках. Счастливчиков пассажиров попросили вернуться на места. Те дружно прильнули носами к стеклу, с ужасом взирая на преступника. А ведь только что ехал среди них, притворяясь честным человеком. Гадина, травит наших детей. Стрелять таких надо. Керосином обливать и жечь, как крыс. Это сейчас с ними цацкаются, а товарищ Сталин этих наркокурьеров на Беломорканале бы сгноил…
Автобус уехал. Вот так это бывает в жизни: внезапно, просто, обыденно, страшно. А идиоты детективщики наизнанку выворачиваются, из пальца высасывая всякие загогулины…
…Шесть лет строгого. И вот он уходит, тяня тонкую худую шею, оглядываясь беспомощно, как когда-то в садике. «Мама, только ты… Мама, ты сильная! Ты что-нибудь придумаешь, ведь правда, мама?!»
В какую минуту не предусмотрела, где проглядела, не раскинула крылья, не подостлала соломки?! И уже поздно, поздно, поздно формулировать не следствие, а причину. И в голове горячо бьётся одна мысль: «Не уберегла! Не уберегла!».
Дело было в «Пеньках»
(рассказ знакомой)
Меня до сих пор трясёт, как вспомню тот день. Как всё началось.
Сын (ему пять лет) рассказал, что у них в группе всё время говорит «плохие» слова один мальчик — назовём его Алёша. Микрорайон у нас маленький, мы его между собой называем «Пеньки»: здесь находился лесообрабатывающий комбинат. Садик когда-то был ведомственным. Сами, будучи маленькими, в него ходили. Все друг друга знаем.
Я навела справки о семье Алёши — такие называют неблагополучными и асоциальными. Мама разнорабочая, папа грузчик, оба выпивают. Живут в коммуналке, соседи тоже не отличаются благонравием. Старшая сестра Алёши уже состоит на учёте в детской комнате милиции.
Я для себя решила: мой сын не для того ходит в садик, чтобы учиться мату. Утром отпустила его в группу, а сама подошла к воспитателю. Рассказала о происшедшем и попросила как-то повлиять на ситуацию, воздействовать на Алёшиных родителей. Сейчас даже в общественных местах взрослых штрафуют за мат — а тут всё-таки детское учреждение. Тем более, об Алёшиной семье идут такие слухи.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.