Рыбка по имени Ваня - [14]
Ага. Дворами. Аллеями. С наступлением тёмных дней она пришила светоотражательные полоски на рюкзак.
— Мам, ну что ты как маленькому.
— Зато под машину не попадёшь. Носятся взбесившиеся дебилы по дорогам. Вспомни, в какой стране ты живёшь… Не уехал за кордон в своё время, когда была возможность…
— Мам, сколько можно.
Итак, бросающиеся в глаза, в свете фонарей, блестящие полоски. Два-три ополоумевших без дозы наркоши выследят, подкараулят, выскочат из-за кустов с монтировкой.
У знакомой недавно напали на сына в подъезде, проломили голову. Из-за трёхсот рублей. Что характерно, грабителя не нашли. Говорили, что это был «свой», прикормленный нарик, наживка. На него отдел по борьбе с наркотиками ловил ширяльщиков, мелкую рыбку «для отчётности».
Парень три дня пролежал в коме. Очнулся, схватил мать за руки: «Мама, ведь я буду жить?!». Только это и успел сказать — и умер. Хороший парень, скромняга, отличник, жениться собирался.
А это спившееся, обколотое быдло живёт и размножается в геометрической прогрессии. Исправно, с перевыполнением плана, пополняет контингент детдомов, тюрем, психушек и инвалидных интернатов.
Ускоренными темпами идёт естественный отбор. Вернее, противоестественный: в обратную сторону. Направленный на внутреннее уничтожение страны: чтобы захлебнулась в таких вот человеческих отбросах.
Итак, телефон сына молчал. Анна набрала номер одного «мушкетёра». Не отвечает. Набрала второго: отключено. Анна выпила таблетку от головной боли. Потом от давления. Потом таблетку феназепама. Держалась за сердце, мерила комнату крупными шагами по диагонали.
В половине двенадцатого телефон, как ни в чём не бывало, ожил. Молодой, свежий, оживлённый, даже чересчур оживлённый голос сына. Анна догадалась: слегка пьяный.
Попросил прощения. Забыл он, видите ли, поставить мобильник на зарядку. А они переселяли друга Петю с квартиры на квартиру. Весело рассказывал: таскали мебель, телевизор, стиралку. Ох, и намучились — стиралку втроём на шестой этаж!
С его остеохондрозом! С хроническим давлением 160 на 90! С его близорукостью и угрозой отслаивания сетчатки!
Анна жалеет сына: ни разу не заставила грядку вскопать на даче! Инсульт нынче помолодел: разбивает и в тридцать, и в двадцать лет, и на школьной площадке во время физкультуры. Не приведи Бог, тьфу, тьфу, тьфу, случись что — дружок Петюня будет его всю жизнь возить на коляске и менять памперсы?! На неё, Анну, всё и ляжет, потому что какая мать бросит сына?
— Так бы и говорила, что волнуешься не обо мне, а о себе, — с обидой сказал сын. — Что придётся возиться с овощем. Не волнуйся. Спихнёшь в дом престарелых — и с концами.
И почему, почему он со школы такой?! Родителями пытался командовать — перед дружками хвостом дребезжал. Свистнет кто-то погулять — пусть у семьи планы, пусть на столе стынет Аннино праздничное блюдо — несётся, задрав штаны.
Возвращался быстро и немножко уязвлённый, разочарованный. Скорее всего, дружкам не хватало денег на пивную — вызывали его как кошелёк на двух ножках.
…Анна, стараясь сделать голос ровным, легко удивилась:
— А что, грузчиков у нас уже отменили? Всегда трезвых, резвых в любое время суток? Объявлениями подъезды забиты!
— Ну, мам… Петюня попросил. Как я мог отказать?
— Когда ты переезжал на новую квартиру, — мягко напомнила Анна, — ты своих друзей от дел не отрывал. Грузчиков заранее заказали, они уже у подъезда ждали. А твой хитрый Петюня хотел сэкономить. Вот проверь его на вшивость: позови помочь — тут же слиняет, найдёт отмазку.
— Да он потом нас в ресторан позвал, заказал ужин. Что-то около двух тысяч. Грузчики бы дешевле вышли. Какая там экономия…
— Вот-вот. Сочувствую: не получилось у твоего Петюни сэкономить. Обещай мне, сыночка: если в следующий раз он попросит пианино на двенадцатый этаж без лифта заволочь — предложи ему деньги на грузчиков, на его бедность.
Хотя, что она насела на сына? Как бы в оправдание и чтобы разрядить обстановку, Анна сказала:
— Слышал анекдот? «Если у сына полчаса не отвечает телефон — мама уверена: его в это время убивают. Если телефон не отвечает два часа — значит, фарш, который принесла она с рынка — сделан из сына…». Все родители — страшные паникёры. Вот будут у тебя дети — поймёшь.
Сын был добродушно настроен, размягчён ресторанной обмывкой новоселья — он вообще был человек настроения. Пообещал: «Хорошо, хорошо, так и сделаю».
«Представь, в тебе живут два Ивана.
Маленького Ивана № 1 раздражает „мамочкина гиперопека“.
Взрослый Иван № 2 не парится из-за „надоедливой“ матери. Он снисходителен к материнским слабостям. Что поделаешь, с возрастом все мамы всё больше напоминают маленьких капризных девочек.
Да и, сынок, какая же это гиперопека?! Я не езжу к тебе по полгода. Мне совестно, что я вся ушла в свою работу, порой напрочь о тебе забывая.
И лишь когда ты изредка приезжаешь, пытаюсь торопливо наверстать упущенное. Имитирую материнскую любовь.
Наскоро готовлю борщ, тушу мясо, пеку сырники (натуральный деревенский творог!). Сую в сумку жалкие кульки с домашним. Ах, прости: забывая, что сырники — твой враг номер один. Ты борешься с ними не на жизнь, а на смерть. Сырники для тебя — великий и ужасный символ родительского порабощения, власти над тобой.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.