Рыбалка в Америке - [12]

Мы решили, что Нельсон Олгрен найдет Коротышке Рыбалке в Америке подходящее применение. Например, построит музей. Коротышка Рыбалка в Америке станет первым экспонатом знаменитой на весь мир коллекции.

Мы заколотим его в посылочный ящик и прилепим этикетку.

Содержимое:

Коротышка Рыбалка в Америке

Специальность:

Алкаш

Адрес:

Д/В Нельсону Олгрену

Чикаго

На каждой стороне ящика будут таблички с надписями: «СТЕКЛО / ОСТОРОЖНО / НЕ КАНТОВАТЬ / НЕ ПЕРЕВОРАЧИВАТЬ / ВЕРХ / С АЛКАШОМ ОБРАЩАТЬСЯ КАК С АНГЕЛОМ»

И Коротышка Рыбалка в Америке, сипя, блюя и матерясь, полетит в своем ящике через всю Америку — из Сан–Франциско в Чикаго.

И Коротышка Рыбалка в Америке будет орать, не понимая, что происходит:

— Где я, черт подери? Я не вижу как бутылку открыть! Кто выключил свет? Ебал я ваш мотель! Я хочу ссать! Где ключи?

Нам нравилась эта идея.

Через несколько дней после того, как мы строили планы насчет Коротышки Рыбалки в Америке, в Сан–Франциско пошел сильный дождь. Ливень вывернул улицы, словно пересохшие трахеи, а на работу я бежал, перебираясь через раздутые канавы, в которые превратились перекрестки.

За стеклом филиппинской прачечной я заметил Коротышку Рыбалку в Америке. Он сидел в своей коляске и таращился в окно сквозь закрытые веки.

На лице его застыло умиротворенное выражение. Он выглядел почти как человек. Наверное он спал, а мозги в это время полоскались в стиральной машине.

Шли дни, и мы больше не заговаривали о том, чтобы отправить Коротышку Рыбалку в Америке Нельсону Олгрену. Было не до того. То одно, то другое. Так мы и упустили эту блестящую возможность, потому что Коротышка Рыбалка в Америке вскоре исчез.

Возможно, несчастного пердуна подобрали на улице и, в наказание за какой–то грех, отправили в тюрьму — или в дурку, чтобы слегка подлечить от алкоголизма.

А может Коротышка Рыбалка в Америке покатился на своей коляске в Сан–Хосе, громыхая по дороге железом со скоростью четверть мили в час.

Я так и не узнал, что с ним стало. Но придет время, и он вернется в Сан–Франциско умирать — почему–то я в этом уверен.

Коротышку Рыбалку в Америке похоронят на площади Вашингтона рядом с памятником Бенджамину Франклину. Мы поставим его коляску на высокий серый камень и напишем:

Коротышка Рыбалка в Америке

Стирка 20с

Сушка 10с

Вечная память

ГУБЕРНАТОР ДВАДЦАТОГО ВЕКА

Лондон. 1 декабря 1887 года; 7 июля, 8 августа, 30 сентября, один из октябрьских дней и 9 ноября 1888–го; 1 июня, 17 июля и 10 сентября 1889–го…

Маскировка была превосходной.

Его никто никогда не видел, кроме, естественно, жертв. Они видели.

Кто мог предположить?

Он надевал костюм рыбалки в Америке. Он носил горы на рукавах и синиц на воротнике рубашки. Чистая вода омывала лилии, оплетавшие шнурки его ботинок. В кармане его жилета квакали лягушки, а воздух вокруг наполнялся сладким запахом спелой малины.

Он одевался в костюм рыбалки в Америке, чтобы скрывать от мира свою истинную наружность и совершать по ночам убийства.

Кто мог предположить?

Никто!

Скотланд–Ярд?

(Пф!)

Они копались в дорожной пыли за сто миль от нужного места, нарядившись в шляпы ловцов камбалы.

Никто никогда ничего не узнал.

О, зато теперь он губернатор двадцатого века!

Бритва, нож и гавайская гитара — его любимые инструменты.

Конечно — обязательно гавайская гитара. Кому придет в голову, что ею, словно плугом, можно пропахивать кишки.

В РАЮ

«Кстати о дефекации: в своем послании, столь подробном, когда дело касается любых других тем, ты обходишь этот вопрос молчанием при том, что достаточно живо описываешь процедуру мочеиспускания под открытым небом. Я считаю это серьезным упущением с твоей стороны, поскольку уверен, ты не забыл, какой глубокий интерес я питаю к процессу испражнения на свежем воздухе. При первой же возможности, будь добр, меня интересуют многие детали. Глубина траншеи, распорки, рогатины, скорость падения, количество (если имеются) отверстий, удаленность ягодиц от паразитов и/или вкладов предыдущих клиентов.»

Из письма друга.

Овцы. Все пропахло овцами у Райского ручья, но самих овец я не видел. Я ловил рыбу недалеко от лесничества, у огромной статуи, возведенной в честь Общества Охраны Природы.

Двенадцатифутовый мраморный юноша направлялся по утреннему холодку к нужнику, над дверью которого имелась классическая прорезь в форме полумесяца.

Никогда уже не вернутся 30–е годы, но башмаки юноши промокли от росы. Такими они и останутся в мраморе.

Я сделал шаг в сторону и влез в топь. Мягкий ручей размазывался по траве, как медвежий понос. Ловить рыбу оказалось трудно. Утки подпрыгивали и взлетали в воздух. Взрослые кряквы и их отпрыски, похожие на бутылки эля «Райнер».

Кажется, я видел вальдшнепа. Клюв у этой твари был такой формы, как если бы кто–то сунул пожарный кран в точилку для карандашей, потом приделал его птице и отправил ее летать — с единственной целью произвести на меня впечатление.

Я медленно пробирался сквозь топь, и через некоторое время ручей вновь обрел мускулатуру — самый сильный Райский ручей в мире. Я ушел так далеко, что теперь видел овец. Сотни.

Все пропахло овцами. Одуванчики стали теперь больше овцами, чем цветами: лепестки отражали густую шерсть, а колокольчики звенели желтым цветом. Но сильнее всего пахло овцами солнце. Когда оно пряталось за облака, запах утихал, словно кто–то подкручивал регулятор стариковского слухового аппарата, но стоило солнцу выглянуть опять, запах гремел, как грозовые раскаты в чашке кофе.