Рядом с врагом - [20]

Степан Иванович и Шерали направлялись в глубь леса, к блиндажам, где сейчас находились основные силы лесного гарнизона. Разъезд лежал в стороне от партизанских блиндажей, но, несмотря на это, Шерали ради осторожности предложил Степану Ивановичу:

— Давайте на всякий случай расстанемся здесь.

Один из блиндажей, построенный по ту сторону озера, был совершенно незаметен для глаза: он скрывался среди деревьев, сверху заваленный землей и забросанный еловыми ветками.

В нем размещался штаб «Маленького гарнизона».

С землянками, где расположились партизаны, он связывался хорошо замаскированными глубокими ходами. Все здесь было сработано прочно, основательно, приспособлено для длительного пребывания в лесу. На подступах к блиндажу разместились посты.

Порой они давали о себе знать.

— Стой! Кто идет? — раздавался в темноте из-за кустов голос.

Шерали отвечал паролем.

Из блиндажа доносился чей-то богатырский храп. При свете фитилька, плававшего в банке с салом, комиссар увидел и бодрствующих. Сержант Гизатуллин, медицинская сестра Аня Маслова, еще несколько партизан беседовали вполголоса, почти шепотом

— …И каждый день сдаем города! — со вздохом говорил Гизатуллин, рассматривая ученическую карту, лежавшую у него на коленях.

— М-да… — произнес задумчиво пожилой колхозник.

Вот уже неделя, как этот колхозник сбежал из села и пришел к партизанам. Многого наслышался в селе. Немцы говорят о скорой победе.

— Собираются к ноябрю быть в Москве, фрицы-то. Так и заявляют: скоро кончим с вашей властью…

Вдруг храп прекратился и с нар послышалось:

— Все это временно, хлопцы!

Это подал голос дед Митяй. Он явился в лесной гарнизон со своим внуком-подростком. И, как бы извиняясь, сказал тогда комиссару:

— Я бы и сынов привел, да они все по ту сторону фронта. Надо полагать, встретятся с нами. Я так думаю, — откашлявшись, продолжал дед, — зайдут фашисты вглубь, а потом одним ударом их и прихлопнем. Когда-то и Кутузов таким манером Наполеона кончал.

Кто-то весело заявил:

— О… Наш дед Митяй знаток в военных делах!

— А что ж? Почему не знать, — самодовольно ответил дед. — В народе о Михайле Илларионовиче баек много. Да и старший внук мне в книжке читал.

Старик оживился. Вероятно, ему доставляло удовольствие, когда такое большое общество интересуется внуком и вообще его, деда Митяя, знаниями.

— Ох и читали же мы с ним! Он грамотный, внук-то! И все интересные книги попадались. А где он теперь, и не знаю, — печально закончил старик. — Он ведь солдат у меня. Там же, где и сыны…

— Не кручинься, дед, — подбодрил кто-то из партизан. — Живым и здоровым вернется. Еще начитаетесь вы с ним книг.

— Дай-то бог! — вздохнул старик и только было собрался рассказать о недавней хорошей жизни, как, взглянув в сторону двери, заметил Шерали Султанова.

— Здравия желаем, товарищ комиссар! — поприветствовал дед. — Чего на свете новенького?

Шерали обычно приходил сюда с новостями. Правда, не были они радостными, веселыми. Но скрывать их он не собирался. Партизаны должны знать правду.

— Пока что, Дмитрий Устиныч, к сожалению, все по-старому! — ответил Шерали. — Как поживаете?

— Тоже по-старому, скучаем по настоящему делу. Руки чешутся.

— Ну вот и хорошо, — поддержал Шерали. — Не сегодня-завтра почешем руки. Да так, чтобы фриц надолго запомнил.

В землянке стало оживленней. Люди с нетерпением ожидали этого дня. Но райком партии не давал пока своего согласия на боевые действия «Маленького гарнизона»: «Подготовьтесь, по-настоящему подучитесь!»

Подозвав к себе сержанта Гизатуллина, Шерали шагнул за перегородку. Поправив автомат, висевший на груди, и лихо сдвинув пилотку на самый лоб, сержант, откашлявшись в кулак, пошел за комиссаром.

Здесь, за перегородкой землянки, и был штаб.

Комиссар сел за грубо сколоченный стол, на котором, мигая, горела самодельная лампа.

— Сержант Гизатуллин явился по вашему приказанию!

— У меня к вам просьба, сержант. Вот «боевой листок», который доставили сегодня нам из райкома. Я прошу провести в землянках читку. Надеюсь, что вы это выполните так же аккуратно и толково, как и все другие поручения, которые вам давались.

Гизатуллин — стройный, высокий, всегда подтянутый. Когда он внимательно кого-нибудь слушает, то обязательно прищурит и без того узкие глаза. Прищурит так, что трудно различить их цвет.

Вот и сейчас он по привычке прищурил глаза, подался вперед. Явно задание по душе — ведь появление в землянке «боевого листка» привлечет общее внимание.

— Ваше приказание будет выполнено, товарищ комиссар.

Сержант взял «боевой листок», по-уставному повернулся, щелкнул каблуками. Комиссар остановил его:

— Запомните, сержант: города, оставленные нами вчера, советский народ вернет назад. Обязательно. В это нужно верить. Так и разъясните бойцам.

Шерали взглянул на часы: что-то долго нет Степана Ивановича. Комиссар задумался. Потирая пальцами веки, отяжелевшие от бессонницы, он встал и подошел к окошку, находившемуся под самым потолком. Шерали отдернул темную занавеску — и в блиндаже сразу стало светлее. Вдали, за деревьями, виднелось озеро. Предутренний ветер донес со стороны разъезда редкие приглушенные выстрелы.