Рядом с врагом - [18]

Пограничники долго шли, днем прячась в лесах и оврагах, обходя большие села. Они разыскивали действующие армейские части. Много голодали, выбивались из сил, но помогали друг другу. И вот, наконец, набрели на партизанский отряд. По предложению Орлянского, секретаря подпольного райкома партии, они были теперь направлены сюда, и здесь решено создать боевую группу. А может, их отправили отдохнуть, поправиться, «пройти курс курортного лечения».

— Не горюйте, ребята, еще придется повоевать, — успокоил Опанас Гаврилович. — Были бы харчи подходящие!

— Ну, ежели повоюем, все же это дело. А харчами весь крестьянский народ поможет. — ответил Михайлов.

Скрипнула дверь, и в амбар вошли Тимофей, Шерали и Степан Иванович. Опанас Гаврилович в это время уже делился с пограничниками своими мыслями о партизанской войне. Он уже мечтал как можно быстрее соорудить завалы на дорогах в лесу, построить блиндажи и вообще «крушить супостата». Старика особенно интересовала возможность нападения на фашистский гарнизон в Червонном Гае. Но рассуждения старика были прерваны.

Вытащив из кармана лист бумаги, Тимофей подошел к фонарю и прочитал список бойцов, включенных в состав «Маленького гарнизона». Затем представил:

— Вот, товарищи, вам командир — Степан Иванович Козлов. Знает местность хорошо, начальник разъезда, член райкома партии. Это комиссар Шерали Султанов, служил в армии, с местностью тоже хорошо знаком. Выполняйте их приказы, как выполняли в Красной Армии.

Повернувшись к Опанасу Гавриловичу, Тимофей сказал:

— А вам, батько, быть интендантом гарнизона, кормите бойцов хорошо! А оружие они раздобудут сами.

— Мясо и сало пока у нас есть. Но с хлебом будет туго, — тут же по-деловому выложил свои заботы новоявленный интендант.

— Вот это и меня беспокоит, — сказал Степан Иванович.

— Надо бы добраться до склада «Заготзерно», — предложил Тимофей. — Обдумаем, как это сделать. Во всяком случае, голодными не останетесь… Пока все. Желаю вам, товарищи, удачи.

Тимофея провожал Шерали. Долго не виделись друзья. Пришлось им встретиться в суровое, грозное время. Куда только делся беспечный молодецкий вид Тимофея!

Шерали покосился на товарища, которому снова приходится возвращаться в логово зверя, и снова вспомнилось свое, до боли сжалось сердце.

Тимофей понял душевное состояние друга.

— Не волнуйся, Шура. Ведь Тамару ни в чем не обвиняют. Выручим. Многих арестовали. Что поделаешь…

Стараясь поднять настроение Шерали, Тимофей бодро стал рассказывать о Гале, с восхищением заключив:

— Галка молодец. Смелая. Ну, мне пора… Держись крепче. — И он, шагнув в калитку, исчез в ночной темноте.

Позади послышались легкие шаги.

Степан Иванович подошел к Шерали, стоявшему у плетня, и, положив ему на плечо руку, твердо спросил:

— Задача ясна, товарищ комиссар? Надо держаться.

В ПЕРВЫЕ ДНИ

Казалось, они знакомы давным-давно, эти четверо бойцов. Иногда так и хотелось спросить кого-нибудь из красноармейцев: не встречались ли случайно?

Конечно, нет. Просто, бойцы очень были похожи на тех, с кем пришлось комиссару «Маленького гарнизона» служить в армии.

Бойцы быстро освоились. Как и Шерали Султанов, они еще не могли уяснить одного: что делать, что входит в их обязанности.

— Разумеется, бить. Еще раз бить! — восклицал темпераментный Коркия.

— И еще… — в тон другу завершал Гизатуллин. — Много, много раз бить.

Младший сержант оглядывал присутствующих и торжественно, от имени Коркия, с грузинским акцентом предлагал:

— Будем бить, надо бить. Сегодня начинать надо бить…

Коркия, обиженно махнув рукой, отходил в сторону.

«Хорошие ребята! — восхищался Шерали. — Было бы больше таких! Вот бы развернулись!»

Однажды об этом он поделился с Опанасом Гавриловичем:

— Человек двадцать-тридцать таких завернули бы к нам… А? Великолепный кулак бы получился. Не одна головка от его ударов рассыпалась бы…

— Двадцать-тридцать, говоришь? — усмехнулся лесничий. — Да такое пополнение для нас… того..

— Что? Заговорило интендантское начальство? Не беспокойся, батько, прокормим.

— Не об этом речь, Шура… — уже серьезно заговорил Опанас Гаврилович. — Прокормить — второе дело. Мне кажется, иначе надо поступать. Тебя особенно касается.

Шерали удивленно поднял брови.

— Да, да, Шура… Ты комиссар. Человек от партии. Что бойцы опытные будут у нас — замечательно. Чем больше, тем лучше. А народ?.

— Что народ? — все еще не понимая, переспросил комиссар.

— Народ мы должны поднять. Ясно? Весь народ! Пока что получается?

Опанас Гаврилович осмотрелся, словно хотел найти в комнате наглядные примеры. Задержал свой взгляд на окне. За стеклом молчал лес — темный, настороженный.

— Видишь, сила какая? А если бы тебе вздумалось саженец в степи оставить? Один оставить? Представляешь, как бы он дрожал и гнулся? И кто его знает, выжил бы или нет?

Старик встал, прошелся по комнате. Тишину нарушил скрип половиц.

— Так и люди в одиночку будут себя чувствовать. И силы у каждого есть, и ненависти хоть отбавляй. Но человек один. А над ним не ветерок — буря проносится. Страшная буря. С корнем вырывает.

— Это я понимаю, батько.

— Понимаешь? — спокойно переспросил Опанас Гаврилович. — Хорошо. Теперь надо пересаживать одиночек. В одно место. Пусть растет стена.