Рябушкин - [3]

Для начинавших и неопытных художников академическая школа того времени была если не пагубной, то в определенной степени вредной. Группам «москвичей», время от времени появлявшихся в Академии художеств, всегда бывало там не по себе. Обычно они сразу вызывали внимание, интерес и даже восхищение учеников, но как бы не замечались, даже игнорировались профессорами. Их реалистический рисунок и живопись не подходили под академическую мерку, им очень трудно было претендовать на медали.

Почти одновременно с Рябушкиным поступили в Академию художеств Нестеров и Архипов. Пробыв по два года в натурном классе Академии и не добившись признания, они вернулись опять в Москву.

Рябушкин был в этом смысле одним из счастливых исключений, он получил четыре обязательных серебряных медали. В 1890 году он окончил Академию художеств, пробыв в ней восемь лет. Впрочем, нельзя сказать, чтобы его морили. Вскоре по поступлении в Академию он весь отдался иллюстрационной работе и, по-видимому, не особенно торопился с окончанием учебы, иногда целыми месяцами не посещал занятий.

В академический период жизни Рябушкина в многочисленных работах, как бы они ни казались сравнительно слабы и неоригинальны, начала складываться его самобытность, развилось то первоначальное умение, которое покорило даже академических профессоров. Работал он в то время так легко и быстро, что ему ничего не стоило справляться с академическими классными работами. Среди учеников он уже пользовался репутацией настоящего таланта, и, когда, наконец, явился в этюдный класс для писания этюда на большую серебряную медаль к полугодовому экзамену, тихий, скромный, молчаливый, одетый в старенький черный сюртук, и начал быстро и легко писать, все в перерывах толпились перед его мольбертом, как бывало всегда перед выдающимися этюдами.

Эсфирь перед Артаксерксом. 1887

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Слава его среди учеников росла. На одном из экзаменов его эскиз Эсфирь перед Артаксерксом вызвал целую сенсацию, так он был своеобразен среди шаблонных ученических эскизов. Все было нарисовано смело, уверенно и живо. Но начальству позы, костюмы и подчеркнутый реализм показались вольностью. Автор был вызван для объяснения и внушения, и на вопрос ректора, откуда он взял такие костюмы, скромно ответил: «Из академической библиотеки». То есть уже тогда Рябушкин старался в своих исторических работах опираться исключительно на документы и первоисточники.

В 1885 году по поводу просьбы Рябушкина о единовременном пособии в академической справке значится, что «ученик Рябушкин имеет большую серебряную медаль за рисунки, малую за этюд, по композиции в первых категориях более трех раз, по наукам во втором курсе занимался прилежно и не получал никаких стипендий». Рябушкин по- прежнему жил материально очень тяжело. Правда, как государственный крестьянин он получал стипендию 300 рублей в год. Но в 1889 году, во время конкурсной работы на малую золотую медаль, он снова вынужден просить о пособии, так как приходилось посылать часть денег старшему брату, учившемуся в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. «Приходится самому, - пишет он, - оставаться почти без средств». Пособие ему было дано.

С первых же дней пребывания в Академии художеств завязывается дружба Рябушкина с Ильей Федоровичем Тюменевым, великолепным знатоком русской старины, известным либреттистом и незаурядным музыкантом. С 1887 года, когда Тюменев купил находящуюся недалеко от села Доброго усадьбу Приволье, Рябушкин становится его частым гостем. Впоследствии Рябушкин с теплотой вспоминал длинные зимние вечера, когда он приезжал на рождественские праздники в Приволье. Эти вечера были заполнены музыкой, преимущественно из русских исторических опер. Работа над эскизами сопровождалась чтением былин. Как разыгрывалась фантазия, сколько рождалось в голове исторических образов! Именно тогда за несколько дней он написал большое панно Пир богатырей у ласкового князя Владимира для столовой в доме Тюменевых.

Рябушкин в Академии художеств очень увлекался композицией и сильно «набивал себе руку». С академических лет началась его иллюстрационная деятельность, которая продолжалась почти до конца 1890-х годов. Она давала ему заработок, и его работы помещались главным образом в Ниве, Всемирной иллюстрации и Историческом вестнике. Еще в первых книжках Исторического вестника за 1885 и 1886 годы помещены два его рисунка Марина Мнишек в утро Московского возмущения со статьей Костомарова и Поезд Марфы Посадницы и вечевого колокола со статьей Мордовцева. По поводу первого рисунка началась его переписка с историком Костомаровым. Но впоследствии Рябушкин сжег все хранившиеся у него письма, в том числе и письма Серова. Необходимо отметить, что эта страсть к сжиганию преследовала художника всю его жизнь.

Поезд Марфы Посадницы и вечевого колокола. 1885-1886

Николаевский художественный музей

Пир богатырей у ласкового князя Владимира. 1888

Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль»

Андрей Петрович рвался к творчеству свободному, и благодаря этому те из его иллюстраций, в которые он вкладывал свое «я», справедливо считаются лучшими, хотя и в них он был связан определенным заданием. Так, например, когда наступало Рождество Христово, ему предлагали как знатоку XVII века сделать святочную иллюстрацию, относящуюся к этой эпохе. Близилась Пасха - и А.П. Рябушкин сидел уже за «обрядом христосованья Царя и Царицы» или за какой-нибудь соответствующей сценой, иллюстрирующей быт бояр того времени. Тут он был в своей сфере и без всяких затруднений создавал одну за другой весьма типичные сцены. Этот цикл работ сам Андрей Петрович называл историческим жанром и говорил, что больше всего склонен работать именно в данном направлении.