Рябиновая ночь - [37]

— Ну, уж это чушь какая-то.

Алексей внешне спокойно вошел в кабинет к Ивану Ивановичу. Тот с кем-то разговаривал по телефону. Когда он положил трубку, Алексей, сдерживая себя, спросил:

— Ты почему до сих пор не отремонтировал тележки для кукурузоводческого звена?

— Люди на другое дело нужны были.

У Алексея потемнели глаза, на скулах заходили желваки.

— Ты что же думаешь, землю мы будем удобрять после сева?

— Ты агроном, тебе видней, когда что делать.

— Та-ак, — протянул Алексей. — Всю жизнь ты прячешься за мамкину спину. И сейчас думаешь за ней отсидеться? Не выйдет.

— Ты мать не трогай, — побледнел Иван Иванович.

— А ты кончай валять дурака. Если еще хоть раз сунешь палки в колеса, сомну, так и знай.

— Ты не пугай.

— Я не пугаю, но предупреждаю, будешь мешать делу, не жалуйся на свою судьбу.

— А ты кто такой?

— Ты забыл? Так напомню — Алексей Отрогов. А меня ты знаешь, я шутки шутить с тобой не буду. Заруби это себе на носу.

Алексей вышел, хлопнув дверью.

Иван Иванович дернул нос-лодочку, достал папиросу и жадно затянулся. Алексей не зря его упрекнул. И это еще не все, Иван Иванович уже давно готовился сменить мать на посту председателя, постепенно входил в эту роль, незаметно приобрел командирский басок и уже кое на кого покрикивал.

И тут совсем не ко времени появился Алексей. Иван Иванович действительно побаивался его. И когда после десятилетки работал трактористом в бригаде Алексея, то испытывал какую-то внутреннюю робость.

Прошли годы, Иван Иванович стал руководителем, но превосходство Алексея так и осталось. И это невольно вызывало к нему неприязнь, да еще любовь к Анне свербила, и не мог он примириться с мыслью, что оставила его Анна из-за Алексея.

— Ты не больно-то петушись, мы еще посмотрим, кто чего стоит, — глядя на двери, запоздало погрозился Иван Иванович и нервно шмыгнул носом-лодочкой.

Алексей в коридоре столкнулся с главным зоотехником Доржиевым.

— Добрый день, Цыдып Доржиевич.

— Здорово, Петрович.

— Где это тебя не видать?

— Окот идет. Некогда в конторе сидеть.

— Падеж есть?

— Немного есть. Овец из года в год недокармливаем. Некоторые отары слабеть начали. А у слабой овцы и ягненок хило́й.

— Я слышал, в этом году будем создавать овцеводческий комплекс на три тысячи голов и откормочную площадку для молодняка.

— Будем.

— Давай сразу, с весны, заложим культурное пастбище.

— Думаешь сразу же в этом году получить урожай?

— Зеленку по целине посею. Большого урожая в этом году не будет, но на подкормку овец на период окота хватит.

— Тогда давай заберем Нину Васильевну, Матвея Ивановича и поедем выбирать место. Послезавтра. Устраивает?

— Вполне. Бывай здоров.

В мастерских Алексея уже поджидал Арсалан. У разгрузочной площадки стояло несколько автомашин. В их кузовах плоскорезы.

— Итак, Арсалан, начало сделано. — Алексей показал на плоскорезы.

— Однако рано радуешься. Все пятнадцать тысяч ухлопал на плоскорезы. На что сеялки покупать будем?

— Не слишком ли много вопросов, Арсалан? Деньги нам даст Нина Васильевна. А сеялки как-нибудь привезем.

— Не по душе мне все это. Я тебе толковал, надо было этот вопрос на партбюро поставить.

Не хотел Алексей начинать свое дело с партбюро. Он пошел на небольшую уловку. Нина Васильевна выделила пятнадцать тысяч рублей. На них купили плоскорезы, но без стерневых сеялок не обойдешься. Теперь их поневоле нужно покупать.

— Как видишь, мы без партбюро обошлись.

— Вызовет тебя завтра Нина Васильевна и отчитает, как мальчишку.

— Это переживем. Главное, отряд будет теперь с необходимой техникой.

— Где потерял ты свою гордость? Теперь ты главный агроном, а не простой тракторист.

— Откуда у тебя-то эти байские замашки берутся? Да птицу не по седалу узнают, а по полету. Давай заводи машину и едем на полевой стан.

За три дня Алексей, Арсалан и слесари-наладчики собрали плоскорезы и теперь обучали трактористов, как ими пользоваться. Парни и девчата попеременке ездили по полю, а Алексей на меже рассказывал Анне, как должна быть организована работа.

— Вначале пускаем глубокорыхлитель, следом за ним идет плоскорез КПЭ-3,8 с амортизационными лапами. Он выбрасывает на поверхность пырей. Затем прикатываем поле. И спустя два-три часа начинаем сев. Ты скажи, через сколько времени мы начинаем сев после обработки плугами?

— Самое малое через пять-шесть дней.

— За это время испаряются сотни тонн влаги. И зерно мы сеем в сухую почву. А при безотвальной обработке почвы мы, во-первых, не переворачиваем пласты и не сушим землю, а во-вторых, сев производим через два-три часа после обработки. И всю влагу сохраняем для зерна. А стерня предохранит землю от ветровой эрозии.

— А я-то думала, тут бог знает что делать придется. Уж хотела из-за этих плоскорезов из отряда бежать.

— Все великое просто.

— А как урожай?

— Слушай, при безотвальной обработке поле будет ровное, как стол. Это значит, при уборке до минимума сведем потери. Не будет этих злосчастных борозд, в которых по области остаются сотни тонн зерна. Итак, влага повысит урожай самое малое на четыре центнера, минеральные удобрения — три центнера, за счет потерь сохраним центнер. В результате урожай увеличится в два раза, а то и побольше. Вот, Аннушка, и воюю я за хлеб, а люди по простоте своей думают — за плоскорезы.