Русское счастье - [21]

– Смотри, видишь на берегу ржавую посудину? Если бы не твой отец – там бы и закончила свое существование на этом свете, а на том меня ждали далеко не в раю.

Из духовки потянуло сизым дымком. Клава спохватилась:

– Видишь, к чему приводят задушевные беседы? «Негритят» теперь буду есть сама.

Отец задерживался на сейнере – разговору никто не мешал. Залив начал уходить во мрак наступающей ночи, а они, завороженные общением, сидели, не зажигая света. Мотька замерла. Казалось: малейшее ее движение или посторонний раздражитель смогут разорвать тонкую нить вдохновения. Мотька боялась любым неосторожным жестом возбудить неприятие проснувшейся в ней мысли. Наверное, подспудно, независимо от себя, они обе замерли в полной темноте. Клава от природы была умелым рассказчиком – она умела, не стесняясь, сказать возвышенно о простом, могла обратить внимание и на красоту окружающей природы, которой Мотька до сих пор не осознавала. Да и не мудрено, могла ли Мотька с высоты своих лет объять неведомый полигамный мир?! Клаве все же кое-что удалось. Она, по меньшей мере, поселила в ней некоторые противоречивые «начала», а для начала и этого оказалось немало. Разговор получился непростой и для Мотьки весьма полезный. Мысли заметались в дебрях заманчивых возможностей, теряясь в голове от невероятных открытий лежащего перед ее ногами мира.

Часть 3 Мачеха

«…Не ходите, дети, в школу —

Дети, пейте пепси-колу!..»

Глава 1

Паром набирал скорость. Их разделила водная преграда, а Мотька все смотрела отрешенно на удаляющийся причал, где стояла одинокая фигурка Клавы. Мотька была рада отсутствию отца – он ушел за день до ее отъезда в море. В общении с Клавой с глазу на глаз не возникло никакой натяжки. Они обнялись и простились так тепло, как Мотька никогда не прощалась с родной матерью. Клава почти не говорила, и Мотька решила, что Клава от нее устала. Но, увидев ее полные слез глаза, взяла свои мысли назад.

– Жди… я обязательно вернусь, – крикнула Мотька с борта отчалившего парома.

Матрос гонял рядом с ней по настилу швабру, недовольно ворча. Чтобы не мешать, Мотька поднялась палубой выше, в одиночестве закрыла глаза: как кино в затемненном зале начала прокручивать рассказ Клавы. От неожиданного голоса рядом Мотька вздрогнула.

– Девушка, вы так задумчивы, али суженого с моря не дождались?

Мотьку сковало. Она открыла глаза, боясь обернуться. А голос продолжал:

– Можно предложить себя взамен… Подхожу?

Мотька лишь краем познала риторику ухаживаний, но обращение парня показалось ей самоуверенным. Тем не менее, как всякого неискушенного открывателя, ее влекло неведомое. Дома за Мотькой никто не ухаживал – знакомые подростки сторонились ее, наверное, из-за бедности. Клеймо низкой социальной ступеньки виделось в ее взгляде, в скованной от того угловатой походке. Возможно, заглавную роль играл здесь страх, боязнь быть облеченной в бедности и убожестве быта. Она набралась мужества и, не моргая, обернулась на голос. Мотька особо не разбиралась в возрасте взрослых, но этот показался ей уж больно молодым. У нее не повернулся язык сказать ему «вы», хотя морская форма с вензелями на погонах делала его представительным.

– Ты плаваешь на пароме? – ухватилась за первую попавшуюся мысль Мотька.

– Девушка, девушка…, кстати, Денис… Плавает, извините, всякая гадость – мы же ходим.

Бросилось в глаза: моряк немного красуется. Внешностью он Мотьке понравился.

– На годичной практике в мореходке бывал в загранрейсах, довелось повидать мир. По распределению попал в каботаж, но это временно, зато сразу четвертым механиком. Моих корешей-однокурсников на маневрах к реверсному штурвалу пока близко не допускают. Долго им до серьезного момента на океанских просторах елозить шваброй по пайолам мотористом. А у меня давно самостоятельная вахта.

Незнакомая терминология, значительный тон возвышали его в Мотькиных глазах. Как же все-таки звать прекрасную незнакомку?

– Матильда, – буркнула несмело Мотька.

Он вздернул брови.

– Правда, по документам – Матильда, – подтвердила Мотька.

– Честно говоря, я ожидал услышать что-то вроде «Машенька-Машутка». Представляю, как тебя в детстве звали родители, – ей показалось, что спросил он это с насмешкой.

Мотька стушевалась, и с трудом нашлась:

– Мати…

Назвала и задумалась: «А есть такое? Напрашивается – Мотя. Что сказано, то сказано…»

Денис вслух фантазировал:

– А если так: Матичка…, Мотечка?

Мотька, отвернувшись, надулась, скрывая свою досаду.

– Не обижайся, Матильда так Матильда. В моем воображении Матильда – это некая дородная фрау. Пусть даже так, но и фрау была когда-то юной девчонкой. Ты и с таким грузом все равно классная, не обижайся.

Мотька благодарно повернулась к нему, на какое-то время забывшись.

– Ты меня извини, …Мати, мне через полчаса на вахту, пора собираться. Ты где живешь?

Мотька назвала свой городок.

– Около ста километров от переправы. Бываю там частенько. И где все это время ты ухитрялась прятаться в нем от меня?

Мотьку признание в такой открытой форме ввело в искушение, она хотела продолжения диалога, и Денис тянул с уходом.

– Назови квадрат в твоем городе, где я смогу найти тебя? – посмотрел он на Мотьку с надеждой.