Русское народное порно - [21]

Мы с моей камерой долго, цинично и любострастно наблюдали за ними. Обезьянка за моим правым плечом смотрела на юных любовников с ужасом. Васенька в кадре тоже жадно созерцал всё содеянное. Я выключил камеру.

– Савва Иванович, – шепнула мне Гулечка, – Лёшка в Олечку кончил.

Тут Алёша словно опомнился.

– Прости, прости! Я не удержался! – сокрушённо зашептал он, приподнимаясь над своей прекрасной любовницей.

Но та лежала с закрытыми глазами, и неизвестно даже, слышала ли его вообще.

33

Долго мы любовались раскинувшейся на траве Олечкой, и Алёша, лежавший подле неё, также ею любовался. Васенька, кажется, несколько начал досадовать – как же: столько внимания, и не ему! Наконец, Олечка пошевелилась, приоткрыла глаза. Мы зааплодировали ей.

– Господи, что это было? – спросила она. – Я думала, что умру. Так хорошо…

– Это был оргазм, детка! – снисходительно осведомил Олечку Васенька. – Я тебя хорошо подготовил, а Лёшка воспользовался плодами.

Олечка счастливо потянулась. Они с Алёшей стали целоваться.

– Ну, хватит уже! Видели!.. – ревниво бросил Василий. – Пива хочу!

– Возьми, – отозвался я. – Там ещё осталось.

Васенька отправился за пивом, Алёша с Олечкой пошли к речке – обмываться. Юноша помогал юнице, и оная помогала в том юноше. Они взаимообмывались.

– Напомни мне дома, милая, – сказал я Конихиной. – Я дам тебе кое-какие таблеточки. Примешь – и всё будет нормально. Но лучше, красивые мои, так больше не делать, не увлекаться.

Васенька разжился пивом из наших припасов, он пил его лёжа, весь в налипшем на него мелком мусоре. Вскоре его развезло, он стал дремать. Детки мои легли загорать нагишом. Алёша с Олечкой, поминутно целуясь; чуть в стороне – обезьянка. Тут я увидел съехавшую с шоссе машину, направлявшуюся приблизительно в нашу сторону. Заметила машину и Гулечка. Две юницы и юноша оделись, голого Васеньку мы накрыли полотенцем, он того даже не констатировал.

Машина остановилась в двухстах метрах ниже по течению, из неё выкорчевалась голопузая семейная публика: мужик, двё тётки вида рутинного и бесформенного, рыхлые разнополые дети. Этакое подлое, праздное человечество! Эти безобразные хомосапиенсы! Публика стала подло отдыхать: самец развёл костёр, самки хлопотали над сумками, дети понемногу купались по очереди.

Стадо мелкое, двуногое, прямоходящее, бесхвостое, безнадёжное.

Мы смотрели на приезжих с досадой. Наш парадиз на сегодня заканчивался. Стали подумывать о возвращении.

Тут Васенька ожесточённо почесал живот, на котором отчётливо виднелись следы его засохшего семени, и открыл глаза.

Он сбросил с себя полотенце, сел на покрывале и сказал:

– Хочу ещё кого-нибудь изнасиловать.

– Нас с Алёшенькой? – кротко спросил я.

– Ольку, – выпалил Васенька. – Лёха, будешь участвовать?

Алёша подумал и: «На сегодня хватит, пожалуй», – сказал.

– Ну, тогда я один.

– Пока ты спал, тут люди приехали. Вон там костёр развели. Не хорошо, если увидят, – сказал я спокойно.

– Можно снять всё в лесу, – возразил Васенька. – Сделаем так: она себе по тропинке спокойно идёт, я вижу и после преследую. Она убегает. Но от меня разве убежишь? Я догоняю, валю, раздеваю, насилую… Ничего особенного, но хорошо. Хорошо потому, что я это собой наполняю… Ну, и Олька, конечно, – опомнился он.

Всё же я колебался.

– Савва Иванович, а можно я это сниму? – сказала вдруг мартышечка милая. – Монтировать я не умею, а снять я смогу, я видела, на что нажимать, но вы всё равно покажите.

– Что ж, – сказал я, поразмыслив, – я не против того, чтоб попробовать. Только ты, Василий, должен во всём слушаться Гулечку.

– Если прямо сейчас и начнём, я, пожалуй, согласен её потерпеть.

– Мало терпеть, надо именно слушаться! – вмешалась непокорная Гулечка.

– Кира Муратова, блин! – выкрикнул Васенька.

– Микки Рурк недоделанный! – возразила она.

– Чего это ещё Микки Рурк?! Я гораздо красивее! – покоробился Васенька.

– Верно. Микки Рурку до тебя далеко, – согласился я с оным.

– Вот! – восторжествовал юный Кладезев.

Тут мы проворно собрались и пошагали на другой берег реки. Уверен: видел бы нас теперь Микки Рурк, так непременно бы нам позавидовал. Впрочем, что – Микки Рурк! Про западную пакость и пакостников думать сейчас никак не хотелось!

34

Я всё время стоял рядом с моей обезьянкой и удивлялся: раскадровку она делала ничуть не хуже, а то даже и лучше меня. Ваську и Олечку она шпыняла немилосердно. Много раз останавливала, заставляла переснимать тот или иной эпизод. Васенькино преследование Олечки она снимала около часа. Они избéгали весь лес. Кладезев устал и начал чертыхаться от Гульки. Но та была неумолима. Лишь, когда Васенька спикировал на юницу злобным, малобюджетным истребителем на небольшой полянке в стороне от тропы, бессовестно разодрал на ней тонкий сарафанчик из гардеропной и торжествующе вошёл в неё, милая мартышечка предоставила ему, наконец, полную свободу удоизъявления. Зато сама аж вся извертелась, избегалась, фиксируя то крупные, то средние, то общие планы.

Я, наконец, сообразил, в чём была Васенькина цель. Им двигало отнюдь не желание (вернее, не только оно), но также и самолюбие. Васенька хотел повторить Алёшин подвиг – довести Олечку снова до оргазма.