Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - [70]

. Затем в переговорах по просьбе литовцев наступил перерыв, который им был нужен для того, чтобы в последний раз попытаться добиться присоединения к соглашению хотя бы части феодалов Короны. С этой целью в лагерь Я. Замойского, а затем и Зборовских снова отправились литовские представители, но и на этот раз их попытка оказалась безрезультатной[697]. Руководителям Великого княжества ничего не оставалось, как самостоятельно продолжать начатую политическую акцию. 26 августа они подписали с русскими послами договор о 15-летнем перемирии между Россией и Речью Посполитой[698].

Одновременно русским послам был передан текст письма, разосланного по поветам Великого княжества. В нем собиравшиеся под Варшавой сенаторы и шляхта извещали о принятом ими решении: великим князем литовским будет признан только тот кандидат, кто предварительно даст обязательство не только соблюдать договор о перемирии, но и стараться о заключении «вечного мира» с Россией. Тот из жителей Великого княжества, кто решится принести будущему королю присягу до того, как последний утвердит русско-литовский договор, будет наказан смертью[699]. Это письмо было для русской стороны своеобразной гарантией того, что заключенное с литовскими феодалами соглашение будет утверждено новым правителем Речи Посполитой по окончании третьего «бескоролевья».

Хотя с точки зрения права соглашение было незаконным, оно все же создавало-некоторое препятствие на пути осуществления планов военной экспансии на Восток. Поэтому его можно считать известным достижением русских дипломатов, которые решились подписать подобный договор, несмотря на то, что такой шаг не был предусмотрен их инструкциями. Для феодалов Великого княжества договор также был выгоден, поскольку не только прикрывал восточную границу от возможного нападения в период вооруженной борьбы между сторонниками Сигизмунда и Максимилиана, но и давал им возможности для борьбы за сохранение длительного мира в Восточной Европе.

Переговоры о заключении мирного соглашения составляли лишь одну сторону русско-литовских контактов на последнем этапе элекции. Как известно, действия сторонников Максимилиана и Сигизмунда, нарушавших установленные правовые нормы, вызвали недовольство не только магнатов и шляхты Великого княжества, но и значительной части коронных феодалов, покинувших оба лагеря. Соединившись между собой, эти группировки стали значительной политической силой, не уступавшей двум соперничавшим партиям[700]. 23 августа посланцы этой «третьей силы» обратились к обоим лагерям с предложением отменить «номинации» обоих кандидатов[701] и приступить к подготовке условий для проведения «нормальной» элекции[702]. Когда это предложение не было принято, 25 августа собравшиеся в «третьем» лагере магнаты и шляхта огласили «протестацию», в которой «номинации» Максимилиана и Сигизмунда были объявлены незаконными[703]. Тогда же по «поветам» были разосланы «универсалы», в которых, информируя шляхту о создавшейся ситуации, предводители «третьего» лагеря предлагали созвать 16 сентября поветовые сеймики для установления места и времени нового элекционного сейма[704]. Содержащиеся в «протестации» утверждения, что эрцгерцог Максимилиан был избран «силой», когда его противники на время вышли из кола, в то время как на поле по праву должен был остаться Великий князь Московский («имея за себя так много голосов и с такой большой выгодой и прибавлением для Короны»), не оставляют сомнений, какую кандидатуру намерены были собравшиеся в «третьем» лагере шляхтичи поддерживать с наступлением новой элекции.

Накануне отъезда русских послов из-под Варшавы, 27 августа вечером, их посетили два первых светских сенатора Литвы — виленский воевода К. Радзивилл и Троцкий воевода Я. Глебович[705]. Информировав послов о сложившейся ситуации, они заверяли, что собравшиеся под их руководством поляки и литовцы не допустят коронации Максимилиана или Сигизмунда и добьются новой элекции. Поэтому они просили, чтобы царь, если он хочет быть избранным, прислал в Речь Посполитую свое посольство с разъяснениями по вопросу о «вере» и с указанием точного срока, когда избранный монарх может прибыть в Речь Посполитую. Одновременно они настоятельно рекомендовали, чтобы царь не поддерживал кандидатуру эрцгерцога, так как «цысарева брата и помянути нихто у нас не хочет» и поддержка этого непопулярного кандидата может нанести ущерб лишь позициям самого царя. Этому вопросу литовские магнаты придавали столь большое значение, что в своих «речах» перечислили едва ли не все основные доводы, выдвигавшиеся шляхтой против кандидатуры Габсбурга. Действия литовских сенаторов были несомненно, их реакцией на заявления русских послов, которые во время переговоров 15–20 августа, следуя инструкциям, рекомендовали избирателям эрцгерцога Максимилиана, если те не захотят выбирать царя[706]. Кроме того, на них, по-видимому, подействовали распространявшиеся «проавстрийскими» политиками сообщения, что царь готов оказать Максимилиану военную помощь при его утверждении на польском троне[707]. Думается, именно эти последние сообщения и побудили сенаторов так остро формулировать свои взгляды, чтобы не допустить военного вмешательства России в борьбу за польский трон. Ясно также, что одной из целей их визита было обеспечить безопасность страны в период политического кризиса в Речи Посполитой, для чего следовало убеждать царя, что его выбор еще возможен.