Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - [2]

Отмеченные положения не были особенностью взглядов только двух указанных авторов. С различными видоизменениями они продолжали повторяться в работах польских и русских буржуазных исследователей второй половины XIX — начала XX в. Когда отдельные исследователи пытались углубиться в изучение фактического материала, то следование неверным методологическим постулатам не давало им возможности найти действительные причины событий и тогда, стремясь связать концы с концами, они объясняли все отрицательными (или положительными) качествами отдельных выдающихся личностей. Так, причину отказа белорусских и украинских феодалов XVI в. — с точки зрения официальной русской науки XIX в., лучших носителей «православного духа», — избрать Ивана IV на трон Речи Посполитой такие исследователи, как, например, М. И. Коялович или Ф. М. Уманец, видели исключительно в дурных личных качествах этого монарха[4]. В свою очередь польские исследователи XIX — начала XX в. связывали причины неудачи польско-литовской интервенции в России с отрицательными личными качествами короля Сигизмунда III[5]. В этом ярко проявилась неспособность буржуазной науки дать объективно научное освещение вопросов межнациональных отношений.

Разумеется, это не означает, что буржуазными исследователями вообще ничего не было сделано. Трудами С. М. Соловьева, Ф. Вержбовского, А. Трачевского, К. Тышковского и других в научный оборот введен обширный документальный материал, но большая часть накопленных фактов так и не подвергалась научному анализу. Был сделан и ряд правильных наблюдений при изучении отдельных конкретных вопросов[6], но эти наблюдения лишь механически включались в априорную схему исторического развития, как один из ее второстепенных элементов[7].

Советская и польская марксистская историография отвергла созданные буржуазной исторической традицией мифы о изначально определенном «предназначении» отдельных народов, о мистическом «духе народа», определяющем весь процесс его развития и взаимоотношений с другими народами, а также вытекающие из них положения о извечных антагонизмах между ними. Этим утверждениям марксистская историография противопоставила свой взгляд на отношения между народами, как на явление историческое, определяемое основными закономерностями социально-экономического развития и классовой структурой контактирующих между собой этнических общностей, различной на разных этапах исторического развития. Тем самым были созданы методологические предпосылки и для объективного научного изучения польско-русских отношений второй половины XVI — начала XVII в., включая интересующую нас проблематику.

Необходимым условием такого изучения был общий критический пересмотр научного наследия и создание новой марксистской концепции общего развития польско-русских отношений эпохи средневековья, что и было сделано в таких изданиях 50-х годов, как коллективный труд советских историков «История Польши» (т. I) и коллективный труд «Historia Polski», вышедший в Народной Польше.

Польская марксистская историография много сделала для показа классового характера восточной экспансии господствующего класса Речи Посполитой, но имеющиеся работы характеризуют пока лишь высший, кульминационный этап в развитии этой экспансии — период польско-литовской интервенции в России начала XVII в., почти не затрагивая предшествующий период[8].

В отличие от польских исследователей внимание советских историков привлекли к себе главным образом события времен «бескоролевий» в Речи Посполитой 70-х годов XVI в. Здесь следует отметить прежде всего специальное исследование саратовского историка Л. А. Дербова, убедительно показавшего связь проектов, выдвигавшихся в эти годы польской шляхтой, с ее классовыми интересами[9]. Касались событий 70-х годов в своих общих исследованиях по истории международных отношений в Восточной Европе XVI в. В. Д. Королюк[10] и И. Б. Греков[11]. Наблюдения и выводы этих исследователей, рассматривающих изменения русско-польских отношений 70-х годов в связи с изменениями всей системы международных отношений в Европе в целом, представляют большой интерес, но цели специального изучения этих событий авторы не ставили. Таким образом, ни в польской, ни в советской историографии пока не появилось работ, где было бы осуществлено всестороннее рассмотрение очерченного круга проблем в рамках всего хронологического периода в целом.

Неудовлетворительная изученность темы. позволяет сформулировать как предварительную задачу настоящего исследования сбор всех фактических свидетельств о политических проектах, выдвигавшихся правящими кругами или отдельными общественными группировками обоих государств, их обсуждении заинтересованными сторонами и попытках их практического осуществления. Внутренний анализ и сопоставление этих свидетельств дают возможность реконструировать имевшие хождение концепции политического развития Восточной Европы и выявить их эволюцию.

Вторая основная задача исследования: выявление стоящих за этими проектами социальных и политических сил, установление, чьим социальным и классовым интересам они соответствовали.