Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [139]

Труднее понять, если не привлекать дополнительных данных, почему в этот перечень наряду с солью попали серебро, олово, медь, свинец и сера (в статье речь идет об условиях торговли ганзейцев в Новгороде); если ограничиться только текстом статьи, то мы должны будем предположить, что на новгородские власти ложилось обязательство не чинить ганзейцам препятствий в торговле названными товарами. Но дело в том, что никаких известий о запретах или каких-либо ограничениях русскими властями торговли ганзейцев перечисленными металлами и минералами нет. Наоборот, подобные запреты имели место со стороны соседних с Россией стран — Швеции и Ливонии, боявшихся усиления военной мощи России. Что касается серебра, то вопрос об ограничении ввоза в Россию этого драгоценного металла нередко возбуждали сами ганзейские города, опасавшиеся, очевидно, его утечки[1106]. Нам кажется, что обязательство не чинить препятствий торговле названными материалами касалось не русской, а ганзейской стороны. Несомненно, что включение этого обязательства в русско-ганзейский договор (впервые в истории русско-ганзейских отношений) отвечало интересам России, нуждавшейся как в благородных металлах для чеканки монет, так и в материалах, военного значения.

Если имеющиеся в нашем распоряжении данные о русско-ганзейской торговле позволяют объяснить, почему к ст. 4 был добавлен перечень товаров, которыми ганзейцы могли торговать в Новгороде без ограничения, то подобные данные для интерпретации ст. 1 отсутствуют. Напомним, что в ст. 1 после формулы о праве новгородцев торговать в «Немецкой земле» всеми товарами без исключения помещена оговорка— «и воском». Чем была вызвана эта оговорка, мы не знаем, так как никаких сведений о специальных запретах торговли русских воском в ганзейских городах нет. Можно только предполагать, что в связи с запретом в предыдущие годы ввоза немцами в Россию соли (одного из главных предметов ганзейского импорта) последовали запрещения или какие-нибудь ограничения ввоза в города Ганзейского союза воска — одной из основных статей русского экспорта. Теперь, в 1514 г., когда ганзейцам был разрешен ввоз соли в Россию, разрешалась и торговля воском новгородцам в ганзейских городах. Но это, повторяем, только предположение.

Статьи 2 и 5, обязывающие новгородца обменивать проданный им нечистый воск, а немца — нечистое серебро, хотя и были новыми для формуляра новгородско-ганзейских договоров, тем не менее ничего принципиально важного в практику новгородско-ганзейской торговли и положение договаривающихся сторон не вносили; цель их — упорядочение торговли и ликвидация поводов к конфликтам.

Те же цели преследовали статьи 3 и 6. В этих статьях, также новых для формуляра русско-ганзейских договоров, речь идет, во-первых, об освобождении от «весчего» (весовой пошлины) товаров, продаваемых «в ласт». Почему это освобождение имело место, помогают понять наблюдения над особенностями ливонской торговли. Ласт — самая крупная единица веса в Ливонии (1 ласт равнялся 4800 фунтам или 125 пудам). В практике ливонской торговли крупные единицы веса часто выражались через единицы объема (в Риге, например, в 1 ласте соли считали 16 или 18 бочек),[1107] благодаря чему получалось, что товар, номинально продаваемый по весу, реально продавался по единицам объема и взвешиванию не подлежал. Следствием этого и явилось освобождение по договору 1514 г. сделок «в ласт» от весовой пошлины. С товаров же, реально продаваемых по весу (имелась в виду, очевидно, торговля мелкими партиями и в розницу), весовая пошлина должна была взиматься, как об этом и говорится во второй части ст. 3 и во второй части ст. 6.

Рассматриваемые статьи не только упорядочивали вопрос о взимании «весчего». Они разрешали, как это отметил еще А. И. Никитский,[1108] два вида торговли: либо по весу, либо (фактически) по единицам объема (если товары продавались крупными партиями). И в этом отношении нормы статей представляли собой отступление от введенного великокняжескими наместниками в Новгороде в конце 80-х — начале 90-х годов ХV в. порядка торговли, согласно которому ганзейцы могли продавать соль и мед, главные предметы своего ввоза в Новгород, только по весу. Отступление это было в интересах ганзейцев, ибо система торговли крупными единицами веса, практически исчислявшимися через единицы объема, предоставляла возможности наживы за счет уменьшения действительного веса товаров. Чтобы предотвратить последнее, к ст. 6, очевидно под влиянием пожеланий русской стороны, было внесено добавление: «а ластъ имъ (немцам, — Н. К.) продавати и купити, по старинѣ, не скупо». В свою очередь, вероятно, ганзейцы настояли на втором добавлении, касавшемся уже новгородцев: «вѣсчеѣ имати по старинѣ», т. е. не изменять его размеров в сторону увеличения.

Чем было вызвано отступление в пользу ганзейцев в вопросе о взвешивании товаров, установить нельзя. Возможно, это была уступка за согласие ганзейской стороны не чинить препятствий ввозу в Новгород материалов военного значения, в которых нуждалась Россия. Рассмотренный нами раздел договора 1514 г., регулирующий вопросы торговли, проникнут стремлением к созданию взаимовыгодных условий торговли и ликвидации поводов к конфликтам, которые часто имели место в повседневной практике ганзейско-русской торговли из-за недоброкачественности товаров, уменьшения их реального веса, увеличения размеров пошлин и т. д.