Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [136]
По неизвестным причинам Любек задержал пересылку ливонским городам письма императора великому князю. А между тем у ливонских городов, помимо купечества скандинавских стран и Литвы, успешно развивавших торговые связи с Россией, появился еще один соперник в лице Фуггеров — крупнейшего банковского и торгово-промышленного дома Южной Германии, стремившегося распространить свои операции на Ливонию и далее на Восток. Дерпт в письме Ревелю от 31 января 1511 г. писал, что Фуггеры и другие неганзейцы посылают товары в Нарву, торгуют с русскими и, возможно, сумеют овладеть немецким двором в Новгороде; Дерпт предлагал принять контрмеры, в частности запретить провоз неганзейских товаров через Ригу[1082]. Вопрос о торговле Фуггеров дважды обсуждался на ландтагах в Вольмаре в июне 1512 г. и августе 1513 г. В рецессе последнего ландтага подчеркивалось, что Фуггеры приезжают в Ливонию со множеством товаров и их агенты проникают из Нарвы даже в Москву[1083].
Возможно, что опасения перед перспективой окончательного перехода торговли с Россией в руки иноземного купечества побудили ливонские города (до получения письма императора) предпринять шаги для расширения торговых сношений с Россией. Собравшиеся на съезде городов в Вольмаре в марте 1512 г. послы Риги, Дерпта и Ревеля[1084] обратились с письмом к Василию III, в котором писали, что до получения ответа 73 городов на предложенный великим князем проект договора русские купцы могут спокойно, не опасаясь репрессий из-за конфискованных у ганзейцев товаров, торговать в ливонских городах[1085]. Поскольку Дерпт и Нарву русские посещали и в предыдущие годы, постольку, очевидно, решение Вольмарского съезда городов касалось Риги и Ревеля, посещение которых русскими купцами оставалось запрещенным в знак протеста городов против касающихся торговли разделов русско-ливонских договоров 1509 г.
16 июня 1512 г. Ревель получил ответную грамоту новгородских наместников, в которой те писали, что если 73 города пришлют в Новгород послов бить челом о перемирии, то «тогды будет торг на обе стороны доброволен безо всякие зацепки, по перемирным грамотам и по крестному целованью»[1086]. В своей грамоте новгородские наместники, не упоминая о русском проекте договора 1510 г., на принятии которого великокняжеское правительство настаивало в предыдущие годы, давали в общей форме обещание в случае прибытия ганзейского посольства заключить с городами мир и восстановить торговлю. Грамота новгородских наместников свидетельствует о некотором изменении позиции русского правительства в отношении Ганзы по сравнению с 1510 г.
В начале августа 1513 г. в Ревель пришло, наконец, пересланное Любеком долгожданное письмо императора великому князю[1087]. По решению ландтага в Вольмаре в августе 1513 г. оно было переслано великому князю, а в октябре на него уже был получен ответ Василия III, переданный через наместника Ивангорода. Ответ великого князя гласил, что если города пришлют посольство в Новгород бить челом о перемирии, то великий князь их пожалует, велит своим наместникам «взять с ними мир по старине» и разрешить торговлю «по старине» всеми товарами и особенно солью[1088]. Ответ великого князя 1513 г. в еще большей степени, чем грамота новгородских наместников 1512 г., свидетельствует об изменении позиции русского правительства: помимо общего обещания заключить с Ганзой мир «по старине», ответ Василия III включал и совершенно конкретное обещание разрешить ганзейцам ввоз соли в Россию, что означало отступление от программы, выдвигавшейся русским правительством в 1510 г.
Отмечая идущее навстречу пожеланиям ганзейцев содержание ответа Василия III, Р. Кентманн объясняет его тем, что в связи с русско-литовской войной (с 1512 г.), с одной стороны, и датско-шведской (с 1510 г.) — с другой, Россия в своих внешнеэкономических связях должна, была рассчитывать только на транзитную торговлю через Ливонию[1089]. Соглашаясь с убедительностью этого объяснения, мы полагаем, что его следует дополнить. Помимо мотивов экономического характера, русское правительство при смягчении своей позиции по отношению к Ганзе могло руководствоваться и соображениями политическими. Почти непрерывная с 90-х годов ХV в. напряженность в отношениях с Литвой и вновь начавшиеся в 1512 г. русско-литовские военные действия побуждали его искать союзников против Польши-Литвы. Таким союзником благодаря борьбе Габсбургов и Ягеллонов за венгерский престол могла стать и стала, как об этом мы еще будем говорить, в 1514 г. Империя. Не исключена возможность, что уже в 1512–1513 гг. в правительственных кругах Москвы возникла мысль о сближении с Империей. И Василий III пошел навстречу пожеланиям Максимилиана в отношении ганзейцев, приняв при этом во внимание его заверения сделать со своей стороны все возможное для великого князя.
Несмотря на благоприятный для ганзейцев ответ Василия III, ливонские города решили до отправления полномочного посольства с целью заключения русско-ганзейского мира послать предварительно к великому князю своих представителей, чтобы как следует узнать его намерения
