Русско-литовская знать XV–XVII вв. - [98]

Новый этап формирования сословий единого Русского государства выражается в том, что с конца XV в. сословные группы, к которым принадлежали семьи из верхушки правящего класса, объединяются понятием «Государев двор». В Государев двор входили те, кто служил непосредственно великому князю; к нему не принадлежали удельные князья – аристократическая верхушка правящего класса. Соответственно самыми знатными в Государеве дворе были служилые князья, князья Рюриковичи из бывших великих княжеств и выехавшие в Москву литовские Гедиминовичи.

Состав Государева двора мы находим в Дворовой тетради 50-х гг. XVI в., когда его структура достаточно оформилась. В тексте документа отдельно выделены думные и придворные чины: бояре, окольничие, казначеи и т. д. Отдельную группу составляют служилые князья. Порядок расположения семей в этих записях в принципе совпадает с расположением росписей в официальных родословных книгах 40–50-х гг. XVI в., что может говорить об устоявшейся иерархии родов. Наряду с этим, и в Дворовой тетради, и в родословных книгах часть лиц записана по территориальному принципу – уездам, по которым они служили[783]. Так что здесь при делении правящего класса на группы соблюден территориально-родовой принцип. Можно предположить, что для представителей княжеских семей или боярства, которые записаны по месту службы, а не среди своей родни, это означало разрыв с вотчинными владениями и службу князю с тех земель, которые им были пожалованы.

Если процесс формирования Государева двора в первой половине XVI в. завершился созданием Дворовой тетради, то его начало менее уловимо. Очевидно, это связано с реальным выходом на политическую арену княжеских и боярских семей во время великого княжения Ивана III, с созданием новых сословных структур, вызванных формированием класса феодалов единого Русского государства.

В нашей исторической литературе прочно обосновалось понятие «старомосковское боярство». Обычно оно объединяет нетитулованную часть Государева двора, семьи, чьи предки по родословной легенде выехали в Москву в XIII–XIV вв. Исследованию их истории посвятил свои работы С. Б. Веселовский, который провел тщательный анализ состава боярских семей, служивших московским князьям в XIV и XV вв., изучил их земельные владения, службу при дворе[784]. Автор вскрыл процессы политической жизни, вызвавшие появление таких новых для XV в. родов, как Морозовы, Плещеевы, которые в литературе традиционно относились к старомосковским, а также угасание одних семей из древних боярских родов и замену их другими. А. А. Зимин, проследив историю боярства при дворах великих и удельных князей, показал процесс слияния разных семей одного рода, служивших великому князю и удельным, а также в княжествах, вошедших в состав Русского государства, участие этих родов в политической жизни страны в первой трети XVI в.[785] О том, насколько сложен этот процесс, как оформляли различные семьи свое положение при дворе, используя самые различные документы, писала и автор этой работы на примере Сабуровых и Бутурлиных, поспешивших использовать свое реальное возвышение в политической жизни в начале XVI в. и закрепить его в комплексе родословных «памятей»[786].

Как и в Великом княжестве Литовском, более размыто выступают низшие слои Государева двора; если круг княжеских и боярских семей был определен и проникнуть в эти слои было трудно, то история семей низших прослоек, через которые и шли изменения в составе двора, к тому же слабо отраженные в генеалогических документах XVI в., изучена плохо. Генеалогически перемещения в низших прослойках лучше всего исследованы в связи с опричниной Ивана Грозного, но, к сожалению, известия о многих семьях опричников, восходящие к концу XV – началу XVI в., отсутствуют.

Одним из редких документов, сохранивших сведения о таких слоях класса феодалов России конца XV в., является так называемая Книга Дмитрия Китаева. Это отрывок новгородской писцовой книги конца XV в., составленной Дмитрием Китаевым, где записаны вновь испомещенные новгородские помещики. После роспуска дворов ряда крупных политических деятелей (Иван Борисович Тучков, князь Иван Ряполовский и некоторые другие), последовавшего в результате опал Ивана III, члены этих дворов стали новгородскими помещиками. В литературе идет спор, были ли эти новые помещики холопами крупных феодалов или же дворянами, служившими при дворах вельмож[787]. Мы склоняемся к тому, что эти лица принадлежали к низшим слоям класса феодалов. Во всяком случае, какая-то часть из них служила не непосредственно великому князю, а членам Государева двора (в Великом княжестве Литовском подобная служба была известна в XV в. и предусматривалась в Статуте 1529 г.). После роспуска дворов неугодных великому князю опальных вельмож в XV и XVI вв. эти феодалы вполне могли перейти на службу в Москву и получить владения на вновь присоединенных пограничных землях. Новгородские пятины в конце XV в. относились именно к таким территориям.

Некоторые фамилии из испомещенных в Новгородской земле известны уже как новгородские помещики по Тысячной книге 1550 г. Это Олуповский Семейко Булгаков сын Пущина – прямой потомок Булгака Пущи из Книги Дмитрия Китаева, а также Нороватый, Муравьевы, Щербинины и др.