Русско-литовская знать XV–XVII вв. - [128]

И до конца века небесного царя хвалит.

И тое знамение в рати за счастье имея, врагов побеждает

И благочестивейшему царю государю своему верно услужает.

Тыя признаки яко клейноты на персех носят,

И тыми между разумными ся возносят.

Епиграмма на читателя

И мудрым сему поревновати достойно,

Понеже то коемуждо в род имети подобно.

Аще в Росии и обычая в том не имеют,

Поне дерзнути на то не смеют.

И инии в том от неведения не благоволяют,

Поне разсуждения премудра в нем не употребляют.

Аще бы тое таинство поразумели,

Что в том содержит, мнози бы с радостию то имели.

По сем не пщую вразумитися любо восхотят

И сие воспияти с радостию благоволят.

И чесо бы ради кто возневшевал непотребно,

Да аще бы разсудил здраво, и то бы было и всем годно.

Мордва и черемиса и прочие народи древа знаменует,

И в нашем мудрейшем народе сие често ради не употребляют.

Мудрейши читателю, о сем вразумися

И в любомудрии сего знамени умудрися,

И сему буди любезный рачитель,

И от того ся имети буди умудритель.

Аще кто возмнит сему быти неудобно,

Сам себе не разумети быти и творити неподобно.

И аща хощеши сему вразумитися,

Потреба от некоего мудрейшего умудритись.

Иде же некто благоволил написати,

Сказуй праведному и приложит приимати.

Аще и ты возмнишь вышереченному в роде оном знамени сему быти неверно,

Понеже и ты сам о себе поразумети не хощешь благо и честно.

Ты же, читателю благий, бывай благоразсудный,

И себе и другому возмни сие быти потребный.

Над всим сим зачало премудрости страх господень,

И по том по всем будеши богови благоугоден

И аще хощеши в том таинство поразумети,

Зри прилежно и разумевай всех стран сие имети.

Во всех странах сие крепце употребляют,

И тым ся к сим даров честию прославляют.

Не точию християнскии народи сии возлюбиша,

Но и поганскии языцы и прости народи употребиша:

Немецкие и полские и западных стран народи,

То е вси купно имеют во своей породе.

И тацами ся знаки знаменуют,

Во окрестных странах познавают.

Тому ж подобно и во время рати дают гасло,

Дабы страшно неприятелем и супостатам ясно.

Гербы русских дворян конца XVII в. [1078]

Появление гербов в России: городских, дворянских, которые были утверждены официально, связывается в научной литературе с петровскими реформами[1079]. Действительно, массовое герботворчество XVIII в. говорит, что русское общество было заинтересовано этими европейскими символами и стремилось их активно воспринимать Обычно такие явления подготавливаются длительными процессами, происходящими в сознании общества и формирующими это сознание[1080]. Очевидно, к истории создания гербов, в том числе и дворянских, надо подходить как к долговременному процессу, связанному и со стремлением правящего класса средневекового государства стать равноправной составной частью феодального сословия Европы. Ничего конкретного о русских дворянских гербах до XVII в. мы не знаем. Однако, с середины XVII в., когда в Москве и других городах появляется значительное число иноземцев, приехавших служить русскому царю, в том числе и дворян, в повседневную жизнь проникают представления о быте и нравах соседних стран. Возрастает интерес к переводной литературе: генеалогической, гербовникам, московские переводчики польских хроник Мартина Кромера и Матвея Стрыйковского особо выделяют в рукописях – пометами на полях и заголовками в тексте, сделанными киноварью, – записи о происхождении дворянских родов, описания их гербов[1081].

В 80-е гг. XVII в. при проверке родословных росписей, поданных в Палату родословных дел, дьяки обращаются к тем же польским хроникам и гербовникам[1082]. В результате среди таких документов, а также в списках родословных книг, составленных в эти же годы, появляются рисунки и описания первых дворянских гербов, на право владеть которыми претендовали авторы росписей.

Сохранилось около полутора десятков таких гербов. Среди них два – европейские дворянские гербы, упомянутые в росписях семей, чьи предки начали службу в Москве в XVI – XVII вв. Эверлаковы указали, что их предок был взят в плен во время Ливонской войны и остался в России. К росписи приложен рисунок герба, утвержденного за этим родом в Швеции. Переводчик Посольского приказа Леонтий Грос, взятый в плен под Ригой и также оставшийся в Москве, написал, что его семья имеет древний герб: «А герб родства моего, каков дан прапрадеду моему Георгию Гросу от Фридриха Барбароса, цесаря римского за многие ево верные службы, се есть воин в латах со обнаженным мечем. И тем гербом прапрадед и дед и отец мой владели, и я владею ж»[1083]. Рисунка герба нет. Мы видим здесь стремление сохранить за собой право на гербы, пожалованные предкам, у недавно появившихся на службе в России иноземцев.

Но большинство гербов, на которые претендовали русские дворянские семьи, восходят к польской геральдической традиции. Они находятся в росписях Грушецких, Карбышевых, Клокачевых, Колдычевских[1084].

Грушецкие приложили к росписи рисунок герба и дали его описание со ссылкой на гербовник «Орбис Полонус»: это герб Любич. По их легенде этот герб имел некий «ратоборец», участвовавший в войнах князя Казимира Мазовецкого, воин «того роду, которые тем гербом – крестом с подковой – печатаются»