«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы - [12]

.

В тот же день Бальфур отказался отвечать на ряд поставленных ему членами парламента вопросов, в частности, рассматривать ли Украину независимым государством и признана ли она британским правительством; имел ли право К. Д. Набоков, не признавший нового русского режима, представлять правительство России в Великобритании; каково положение вопроса об экономических интересах Англии в России, достигающих суммы 60 млн фунтов стерлингов?[81]

Принимая решение об открытии переговоров с Германией и ее союзниками в выбранном Германией городе — Брест-Литовске, на оккупированной немцами российской территории, советские руководители исходили из убеждения, что воюющие государства, прежде всего Германия и Австро-Венгрия, находились на пороге революции, поэтому рассчитывали использовать переговоры о мире для ускорения революционного процесса. Само начало переговоров стало событием чрезвычайным, так как означало фактическое признание легитимности нового российского правительства участвовавшими в переговорах европейскими государствами. Советская делегация, во главе с членом ЦК РСДРП (б) А. А. Иоффе, избрав тактику затягивания переговоров, предложила державам Четверного союза заключить перемирие сроком на один год. Но решительно отклонив советское предложение, представители этих стран вместе с тем согласились на условие запретить на время переговоров переброску германо-австрийских войск с Восточного фронта на Западный, на чем твердо настаивала советская делегация, чтобы отвести обвинения держав Антанты в фактическом переходе на сторону противника[82]. Следует заметить, что публичные протесты советского правительства против подобных перебросок немецких войск, если и были искренни, как правило, ни к чему не приводили, «поскольку контролировать немцев не представлялось возможным и на любое заявление советской стороны германская неизменно отвечала, что проводимые переброски планировались еще до начала переговоров»[83]. Соглашение о перемирии с 17 декабря 1917 г. до 14 января 1918 г. было подписано.

Еще союзники, но уже интервенты

Отказавшиеся от предложений Совета народных комиссаров страны Антанты, в частности, представители военно-политических кругов Лондона и Парижа, 4 декабря 1917 г. подписали краткий, а 22 декабря расширенный вариант «Конвенции между Францией и Англией по поводу их действий в Южной России». Согласно этому документу, французам предоставлялось право развивать свои действия на территории к северу от Черного моря, направив их против врагов (германцев и враждебных русских войск), англичанам — на востоке от Черного моря, против Турции. В конвенции отмечалось также, что генерал М. В. Алексеев в Новочеркасске осуществляет программу организации отпора врагу и установления там контроля союзников. По конвенции, Россия была поделена на «сферы влияния», отражавшие геостратегические интересы обеих стран: английская зона — Кавказ, Армения, Грузия и Курдистан; французская — Украина, Бессарабия, Крым. Союзники своими действиями во время интервенции подтвердили существование такого соглашения. Таким образом, можно говорить о продуманной тактике интервенции, хотя до окончания мировой войны реализации конвенции и не предусматривалось.

Об этом решении союзников правительство Италии узнало 31 декабря 1917 г. и отнеслось к нему весьма болезненно, так как в тот момент не имело возможности отправить в Россию свои войска[84].

Тем временем предпринимались попытки создания центра консолидации просоюзнических сил. Еще 14 декабря протокол № 298 Военного кабинета Великобритании предписывал: не отказывать в запрашиваемых деньгах для поддержки в юго-восточной России сопротивления центральным властям, если Военное министерство и Министерство иностранных дел сочтут это необходимым. В тот же день Англия и Франция предоставили генералу А. М. Каледину 10 млн фунтов стерлингов для создания армии в 2 млн чел.[85] В подготовленном 21 декабря английским Военным кабинетом меморандуме говорилось о необходимости поддерживать связи с Украиной, Финляндией, Сибирью, Кавказом и попытаться убедить Южную русскую армию возобновить войну. Важнейшей задачей называлось предоставление субсидий для реорганизации Украины, на содержание казаков и кавказских войск. Отмечалась необходимость привлечения к этому и Соединенных Штатов Америки. Сообщая своему правительству сведения об условиях англо-французского раздела сфер влияния в России («французские агенты должны осуществлять общее руководство политическими движениями в Румынии и на Украине, английские агенты — на Кавказе и в Персии с установлением смешанного руководства неантагонистического характера для Донской области»), представитель США в Европе Кросби указывал: «Мне ясно, что британские действия в Персии и Армении в значительной степени продиктованы специальными интересами Великобритании, некоторые из них выросли из довоенных операций, причем все они не имеют никакого отношения к великой войне»[86]. Однако официально Вашингтон не выразил своего отношения к англо-французскому разделу сфер влияния в России. Соединенные Штаты, в целом воспринимавшие советскую власть менее враждебно, чем Франция и Англия, также придерживались тактики непризнания, считая при этом необходимостью политику невмешательства во внутренние дела Советской России. Но тайно они все же поддерживали английские и французские инициативы, оказывая, в частности, финансовую помощь генералу Каледину и его сторонникам через Англию и Францию.