Русский народ в битве цивилизаций - [40]

Война

Война вломилась в общество строящегося коммунизма как нечто нежданное и чуждое. Это кажется странным: по всей стране пели песни о том, что будет, «если завтра война», эта тема играла основную мобилизующую роль в государственных средствах информации, расстрел Кондратьева, Чаянова, Флоренского обосновывался тем, что они готовили «интервенцию». Но дело в том, что ожидалась совсем не та война — это должна была быть «война классов», о которой писали Тухачевский и Бухарин, где нашим союзником будет пролетариат всех стран, а наши армии понесут знамена мировой революции. Вместо этого оказалась война не классов, а народов — Отечественная война.

То, что страна столкнется именно с такой перспективой, постепенно стало проникать в сознание партийных верхов после прихода Гитлера к власти в Германии — уж слишком громогласно он об этом заявлял. Поэтому предпринимались некоторые меры, чтобы учесть коренное изменение ситуации. Я помню, какое странное впечатление диссонанса производил тогда фильм «Александр Невский», героем которого был князь, а войско выступало с хоругвями. Но известно, что идеология — наиболее консервативная сторона человеческой жизни. Например, есть теория, что первым прирученным ездовым животным был, видимо, северный олень. Позже приручили лошадь, но, чтобы не порывать с традицией, некоторое время ей на голову привязывали рога оленя (такие скелеты найдены в захоронениях). Такое впечатление лошадиной головы с оленьими рогами производили и идеологические изменения, происходившие в предвоенные годы (подробнее об этом будет сказано позже).

Вот в этом состоянии «устаревшего» сознания, не соответствующего новой реальности, и застала война руководство СССР. В этом, по-видимому, и заключается одна из основных причин трагической ситуации, сложившейся в первые полтора года войны. Это видно хотя бы по воспоминаниям маршала Жукова. (Литература о войне огромна. Дальше я буду в основном ссылаться на воспоминания маршала Жукова — общепризнанного крупнейшего полководца этой войны.) К войне готовились, но как-то не в полную силу. Не предпринимался ряд мер, необходимых в условиях очевидной подготовки Германии к скорому нападению. Концентрация 3,5 миллиона человек в приграничных районах никак не может быть секретом. Да и я сам помню, как радиостанции всего мира наперебой сообщали о немецких эшелонах, идущих к Польше.

Но руководство — в первую очередь Сталин и Молотов — какой-то частью сознания все же жило надеждой на то, что войны с Германией удастся избежать (или хоть оттянуть ее). Это подтверждают многие, часто цитировавшиеся свидетельства (например, воспоминания маршала Жукова), да это и понятно. Центром капиталистического мира для них были «англо-французские империалисты». От них, согласно марксистскому взгляду, и следовало в первую очередь ожидать главной опасности для социалистического государства. Надо сказать, что были и факты, подтверждавшие такой взгляд. Например, Мюнхенское соглашение. Во время советско-финской войны обсуждался вопрос об отправке англо-французского экспедиционного корпуса в Финляндию и о бомбардировках бакинских нефтепромыслов — вопрос отпал сам собой в результате поражения Финляндии и заключения мирного договора.

С другой стороны, имеется ряд свидетельств о разработке планов вторжения советских войск в Иран и Афганистан. В феврале 1941 года в несколько раз были увеличены штаты редакций газет Среднеазиатского военного округа, выходивших на языках фарси, урду, афганском, английском, и созданы редакции газет на языке пенджаби. Были массово изданы плакаты, изображавшие дехканина, благодарно обнимающего солдата Красной Армии, — в точности аналогичные плакатам, изданным в 1939 году при вступлении советских войск в Западную Украину и Белоруссию, на маневрах Среднеазиатского военного округа отрабатывалось освобождение народов близлежащих стран (40) (документы имеются в Центральном архиве Министерства обороны в Подольске). В одной работе (28) сообщается интересный факт: до начала войны советской промышленностью массово выпускался истребитель «МиГ-3» — перехватчик, предназначенный для действий на высоте 7–9 тысяч метров, в то время как высота полета основной массы немецких бомбардировщиков была ниже 5700 метров (и это было хорошо известно). Естественной целью для такого самолета были «летающие крепости» и «либерейторы», поставляемые Соединенными Штатами Англии. Создается впечатление, что руководство страны не могло решить: к какой войне готовиться?

Трагически звучит рассказ Жукова о том, что, когда они с наркомом обороны Тимошенко утром 22 июня вошли в кабинет Сталина и доложили о начале военных действий, тот спросил: «Не провокация ли это немецких генералов?» «Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация?» — удивился Тимошенко. «Гитлер, наверное, не знает об этом», — настаивал Сталин. Трагична здесь полная неадекватность реакции, обернувшаяся миллионными жертвами. Сталин отказался даже разрешить войскам вести ответный огонь, пока Молотов не подтвердил, что германский посол сообщил об объявлении войны.