Русский мат. Поэмы XVIII–XXI вв - [58]

То местный писарь, то аптекарь,

То почтальон, то конский лекарь…

Одни мученья, нету сил –

Два раза сунул и… спустил.

Но для Параши то не ебля,

Когда хуишки тоньше стебля.

Но попадалась иногда

И нехуёвая елда –

К примеру, трахал конюх Прохор

Вполне достойно и неплохо.

К тому ж, на выдумки мастак –

Поставит раком на верстак,

Подгонит мерина-трёхлетку,

Возьмёт за хуй его и метко

Заправит девке между ног,

Чтоб из пизды забрызгал сок.

Княжне такое развлеченье –

От ипохондрии леченье.

Герой:

Корнет Треухов был не князь,

Хотя и падал мордой в грязь.

Для светских дам он был загадкой,

О нём шептались все с оглядкой.

По виду — вроде из дворян,

Но слишком скромный — не буян.

Любил он просто тихо выпить,

Хотя мог хуем зубы выбить,

Коль рассердить его всерьёз –

Но после каялся до слёз.

Бывало — ёбнет в нос подносом,

А после — с горя срёт поносом.

К тому ж чурался он девиц,

А также прочих женских лиц.

И про него ходили слухи –

Его отец не граф Треухов,

А то ли чукча, то ль раджа,

Который как-то объезжал

Россию с севера на запад

И портил девок тихим сапом.

Итак:

Разъезд — кареты, кони ржут,

Лакеи тут и там снуют,

Княжна, скукожась величаво,

Карету ждала и рычала:

Какая падла сей корнет –

Не дал мне выполнить минет.

Ему бы так я отсосала,

Как даже в сказках не писали.

Его распухший длинный шланг

Я в рот взяла б, как акваланг,

И проглотила б до желудка

Его огромную залупку.

Я, как могучая боа,

Могу взять даже хуй вола.

Моя пылающая глотка

Тянуться может, как колготки.

Мне делать это не впервой –

Люблю работать головой.

Елду я выжму, как мочалку,

И пусть не хныкает, что жалко.

Корнет же юный, как юла

Вертелся рядом, пьян с утра.

Не писал он во время бала,

А вот сейчас моча взыграла.

Покуда весь честной народ

Плясал мазурку и фокстрот,

Корнет за стойкою в буфете

Лакал крюшон и жрал конфеты.

Конфеты были «Трюфеля»,

Их любит каждая свинья.

Поскольку было всё халявой –

Корнет увлёкся той забавой.

Настолько, что забыл про дам,

Не слыша щебет их и гам,

Когда они, задрав подолы,

Скакали козами по полу.

Шажок вперёд, прыжок назад –

Весь зал трясётся, как вокзал…

Пылали жарко бабьи лица,

Росинки пота на ресницах,

По щёкам в рот сползала тушь –

Какой там к чёрту «Мулен Руж».

Княжна порхала — сущий ангел –

Как между яхт могучий танкер.

И, как на волнах утлый плот,

Тряслися груди и живот…

Живого веса целый центнер

По залу нёсся, словно ветер.

Как фея нежная, слегка

В прыжке касаясь потолка,

Она кружилась в менуэте,

Дразня подвязками корнета.

Корнету ж было не до них –

К буфетной стойке он приник,

Глаза мечтательно блестели,

И мысли вдаль его летели.

В мечтах он видел Летний сад,

В котором много лет назад

Гулял юнцом под деревцами

И писал в грядки с огурцами.

А вот сейчас, уже корнет,

Обязан ссать в ватер-клозет,

Где спёртый воздух, нет простора,

И пахнет хлорным дезодором.

Но наш корнет — дитя лесов,

В которых бегал без трусов –

Терпеть не мог такую пытку

И хуй свой, свёрнутый в улитку,

Сжимал, боясь попасть впросак

И ненароком обоссать

Девиц, вальсировавших в круге,

Беспечно жавшихся к подруге.

Терпел он муку до конца,

И вот сейчас, вблизи крыльца,

Где долго лошади стояли,

И доносился звук рояли,

Он был готов поймать свой шанс,

И сев в почтовый дилижанс,

Отъехать быстренько за угол,

Чтоб помочиться там на уголь.

Ах, ё…! В пост-бальной кутерьме

Вдруг поскользнулся на дерьме

И растянулся под Парашей,

Чем вызвал гневный вопль мамаши:

Ты, сукин сын, ещё не зять,

А уж намерился ебать

И лезешь с ходу ты под юбку

К моей дочурочке-голубке.

Так просто дочку не отдам

На поругание и срам,

Не допущу, чтоб в панталоны

К ней лезли всякие гондоны.

Проверить я сама должна

Какой длины твоя елда,

Чтоб не испортил нашей чести

Какой-то ёбарь неизвестный.

Венчает наш фамильный герб

Длиной в аршин могучий хер.

Наш княжий род сей герб прославил –

С покон веков он баб забавил.

Коль ты на девку глаз поднял,

Хоть с нами вовсе не родня,

То должен быть её достоин –

Вон, вишь, она, как тёлка, стонет.

Позора я не допущу

И хуй сама твой раздрочу.

Влезай-ка, мальчик мой, в карету,

Подушки там уже согреты.

Корнет от ужаса застыл –

Ведь, он ещё невинным был,

А тут ведут такие речи,

Что хуй стал твёрдым, как подсвечник.

Лосины начали трещать,

Когда елда набрала стать –

Мамаша с дочкой глаз не сводят –

Ну, хороша — почти колода!

Такое чудо им впервой –

Какой подарок дан судьбой!

Их матки кровью забурлили,

И пизды губы все раскрыли.

Не обманули их сердца –

Такого сняли молодца!

Для развлеченья и потехи

Теперь не будет им помехи!

Корнет же мыслит об одном –

Скорей пописать перед сном.

Но эти глупые блядищи

Понять не могут, что он ищет.

Зажав парнишку с двух боков,

Бегут, не чуя каблуков.

Скорей, скорей его в карету,

А то прознают все газеты.

Потом попробуй докажи,

Что нам елда принадлежит.

Найдутся бляди на халяву,

Пойди, найди потом управу…

Для нашей княжеской семьи,

Где секс все знают лет с семи,

Не может быть альтернативы,

Должны ебаться всем на диво –

Маман учила в спешке учила дочь,

Стараясь девочке помочь.

Княжна давно уже созрела,

Но, в основном, еблась без дела.

То даст мальчонке со двора,

То отсосёт всем поварам.

Она пока что лишь играла

И секса толком не познала.

Любила голой влезть на стол

И, громко щёлкая хлыстом,

Заставить дворню бегать кругом,

Сношая в очередь друг друга.